Фома умолк, поймав на себе строгий взгляд Потани.
– Я не держу вас, – не отрываясь от тарелки с супом, сказал Василий. – Веселитесь на здоровье иль занимайтесь делом каким.
– Да мы-то веселимся, – отозвался Костя Новоторженин, – не один вечер уже возле реки провели с парнями и девчатами с Неревского конца. Все о тебе спрашивают. Где да где Василий? Почто мы тебя с собой не привели? Будто ты дитятко малое!
Василий отодвинул от себя тарелку с похлебкой.
– Ладно, будь по-вашему. Нынче вечером пойду с вами через костер прыгать.
Побратимы оживились, заулыбались. Особенно Фома.
– Времени до вечера еще навалом, Вася, – с улыбкой заговорил он, – так что успеешь и поразмыслить, и книги почитать. Я и сам, может, читал бы дни напролет, да вот беда – грамоте не обучен. А учиться лень.
Обижаться на своих друзей Василий не умел: хоть и бывали у них размолвки, но до вражды никогда не доходило. По всему выходило, что побратимы во многом лучше самого Василия. Взять хотя бы Фому.
Пусть Фома неграмотный, зато любое зло, как бы оно ни маскировалось, от добра отличит. Говорит нескладно, зато складно мыслит, и в его косноязычной речи нет-нет да и промелькнет народная мудрость, ибо востер умом Фома. Все полезное, где бы он ни услышал, – запоминает. Да и привязан Фома к Василию, любит его, как брата родного. Одно слово – побратим. Ну как не уступить такому другу!
Незаметно подкрался вечер. И хотя светло еще было, но дневные птахи уже смолкли, уступая место пернатым певцам сумерек.
Солнце наполовину скрылось за лесом. Опустилась тишина. И только в лугах и перелесках за городской стеной среди чуткого безмолвия доносились издалека переклички парней и звонкий девичий смех.
Василий и его побратимы, поплутав по лесу, неожиданно набрели на поляну, посреди которой ярко пылал огромный костер. Вокруг костра водили хоровод два десятка нагих девушек с венками на головах. Распущенные по плечам волосы делали юных танцовщиц похожими на русалок. Рядом на траве валялись брошенные девичьи одежды.
Угодили молодцы на сокровенное девичье гадание.
При виде парней, вышедших из леса, девицы подняли громкий испуганный визг и бросились врассыпную, как встревоженные косули. Некоторые из девиц успели подхватить с земли одежку, но многие так и убежали в лес обнаженными. Замелькали среди деревьев соблазнительные белокожие девичьи спины, плечи и иные округлости, до коих так жадны мужские очи.
Одержимые веселым азартом, молодцы кинулись вдогонку за убегающими девушками, улюлюкая на бегу.
Внезапное появление мужчин скорее смутило девушек, нежели по-настоящему напугало. Об этом говорили их смех и игривые удаляющиеся голоса, дразнящие юношей. Это была своего рода ритуальная игра. Даже хромой Потаня и тот участвовал в погоне.
Купальская ночь священна.