– Дальше погостов нет? – спросил Василий.
– Нету, – ответил Худион. – Дальше земля незнаема.
– Где же сгинули даньщики?
– Отсель недалече. Завтра доберемся.
Ночь опустилась белесая и звездная. Стояли безветрие и тишь.
Дым от костров стлался низко и щипал глаза.
– Правду ли говорят, что дальше к северу начинаются земли Югры? – обратился к Худиону Фома. – И будто люди тамошние рогаты и с песьими головами?
– К северу отсель самоядь живет, – неторопливо отвечал Худион, помешивая деревянной ложкой варево в котле. – Совсем дикий народ. На оленях ездят да на собаках. Женщинам поклоняются. Ночи там по полгода и дни такие же. А Югра отсюда на восток. Не бывал я в тех краях и людишек тамошних не видал.
– Кто-нибудь до Югры добирался? – спросил Потаня.
Худион попробовал из ложки похлебку и ответил:
– Новгородец Гурята Рогович хаживал туда. И сказывают, дань привозил великую серебром и мехами. Только давно это было, еще при отцах наших. При мне же уходила дружина Костоверта на Югру, да только назад никто не воротился.
Возле костра повисло мрачное молчание.
Утро застало ратников уже в пути. Отряд медленно двигался по увалам, каменистым возвышенностям, поросшим чахлым сосняком. К полудню пришли в селение чуди.
Оказалось, Худион был знаком со старейшиной стойбища, которого звали Микко.
Старейшина был стар и мал ростом, с редкой бороденкой и черными живыми глазами. На нем была разрисованная красными узорами куртка, пошитая мехом внутрь, подхваченная в талии пояском. На груди болтался большой медный крест, которым старейшина очень гордился.
– Однажды подпоили его ватажники-новгородцы и окрестили, как смогли, – поведал Василию Худион, – теперь дед Микко единственный христианин в своем селении. У него в доме даже иконка есть.
Добродушный старейшина часто кивал головой и столь же часто крестился то левой, то правой рукой, давая понять рослым пришельцам с запада, что он с ними одной веры.
В селении было два десятка больших бревенчатых домов, крытых берестой. В каждом доме жило по двадцать-тридцать человек. Только жилище старейшины населяла одна его семья: сын с двумя женами и четырьмя детьми и сам Микко.
В доме старейшины было полутемно. На земляном полу был выложен очаг из речных валунов. В нем тлели уголья. У стены на лежанке, устланной собачьими шкурами, сидел старейшина. Напротив, у противоположной стены, сидели в ряд на скамье Василий, Потаня и Худион. За перегородкой в глубине дома был слышен детский писк и приглушенные женские голоса.
Худион вел беседу со старейшиной, который неплохо знал русский язык.
– Почто не хочешь дать своих следопытов, друг Микко?
– Моя знай, зачем твоя пришел – Хеогену искать.
– Верно, – кивнул Худион. – Нам нужен великан Хеогену. Помоги найти его.
– Ай-ай, зачем искать гору? Ее и так видно! – замотал головой