Каторга. Влас Дорошевич. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Влас Дорошевич
Издательство: Public Domain
Серия: Россия державная
Жанр произведения: Историческая литература
Год издания: 1903
isbn: 978-5-501-00080-3
Скачать книгу
больных около входной двери, – говорит доктор.

      Да оно и весной недурно.

      Вся обстановка Корсаковского лазарета производит удручающее впечатление. Грубое постельное белье невероятно грязно. Больным приходится разрешать лежать в своем белье.

      – На казенные рубахи полагается мыло, но я руку даю на отсечение, что они его не видят! – с отчаянием клянется доктор.

      Вентиляции никакой. Воздух сперт, душен, – прямо мутит, когда войдешь. Я потом дня два не мог отделаться от этого тяжелого запаха, которым пропиталось мое платье при этом посещении.

      О какой-нибудь операционной комнате не может быть и помина. Для небольших операций больных носят в военный госпиталь. Для более серьезных – отправляют в пост Александровский, отрезанный от Корсаковского в течение полугода. Представьте себе положение больного, которому необходимо произвести серьезную операцию в ноябре, – первый пароход в Александровск, «Ярославль», пойдет только в конце апреля следующего года!

      Когда я был в Корсаковском лазарете, там не было… гигроскопической ваты.

      Для перевязки ран варили обыкновенную вату, просушивали ее здесь же, в этом воздухе, переполненном всевозможными микробами и бациллами.

      – Все, чем мы можем похвалиться, – это нашей аптекой. Благодаря заботливости и настояниям заведующего медицинской частью, доктора Поддубского, у нас теперь богатый выбор медикаментов! – со вздохом облегчения говорит доктор.

      Вернемся, однако, к больным.

      Что за картины – картины отчаяния, иллюстрации к дантовскому чистилищу.

      С потерявших свой первоначальный цвет подушек смотрят на нас желтые, словно восковые, лица чахоточных.

      Лихорадочным блеском горящие глаза.

      Вот словно какой-то гном, уродливый призрак.

      Лицо – череп, обтянутый пожелтевшей кожей. Высохшие, выдавшиеся плечевые кости, ключицы и ребра и неимоверно раздутый голый живот. Белье не налезает.

      Страшно смотреть.

      Несчастный мучается день и ночь, не может лечь – его «заливает». Чахотка в последнем градусе, осложненная водянкой.

      И столько муки, столько невыносимого страдания в глазах.

      Несчастный – этот тонущий в воде скелет – что-то шепчет при нашем проходе.

      – Что ты, милый? – нагибается к нему доктор.

      – Поскорей бы! Поскорей бы уж, говорю! Дали бы мне чего, чтобы поскорее! – едва можно разобрать в лепете этого задыхающегося человека.

      – Ничего! Что ты! Поправишься! – пробует утешить его доктор.

      Еще большая мука отражается на лице больного. Он отрицательно качает головой.

      Тяжело вообще видеть приговоренного к смерти человека, а приговоренного к смерти здесь, вдали от родины, от всего, что дорого и близко, – здесь, где ни одна дружеская рука не закроет глаза, ни один родной поцелуй не запечатлеется на лбу, – здесь вдвое, вдесятеро тяжелее видеть все это.

      Вот больной, мужчина средних лет, ранняя проседь в волосах. Красивое, умное, интеллигентное лицо.

      Чем