– Проку мало, доченька. В батюшку словно бес вселился, он не желает путем вести речи о сватовстве, и кончится, голубушка, оно ничем, хотя твоей руки просили другие государи.
– Что за напасть! Какой корысти ищет батюшка? – со слезами на глазах спрашивала княжна.
– Корысти личной батюшка не ищет. Она державна.
Софья Фоминишна была мудрой женщиной и видела так же далеко, как и ее муж. Да и жестковата была в большей степени, чем Иван Васильевич: тому византийское воспитание являлось причиной. Знала великая княгиня, чего добивался государь. Она продолжила:
– Потому наставляю тебя на терпение и послушание. К тому же добавлю, чтоб не маялась: великий князь Александр в Москву не пожаловал.
Почти месяц продержал Иван Васильевич послов, каждый день добиваясь от них уступок. Ян Заберезинский, к которому теперь великий князь относился миролюбиво, дважды отправлял гонцов в Вильно, дабы уведомить Александра о претензиях государя всея Руси.
– Передай великому князю, что, если мы будем скупиться на порубежные земли, согласию не быть, – наказывал Заберезинский пану Сигизмунду Сантаю, когда тот покидал Москву.
– Вот уж будет мне нахлобучка от панов рады, как узнают, чего добиваются московиты, – сетовал пан Сигизмунд.
– Что поделаешь, если мы в этой игре за козлов отпущения, – пытался утешить Сантая Заберезинский.
Проводив Сигизмунда, Ян и его свита коротали время, слоняясь по Москве, по Кремлю. Правда, в Кремле было на что посмотреть. Итальянские и русские мастера, работая бок о бок, поднимали новые каменные стены вокруг Кремля, перестраивали великокняжеский дворец и украшали храм. Всюду лежали горы камня, кирпича, бунты леса. Шум работ, говор не умолкали даже в морозные дни от утренней зари до вечерней. Артельные десятники покрикивали на работных людей, а на десятников, непонятно за что, кричали итальянские мастера. Ян Заберезинский удивлялся размаху работ – знать, казна позволяла – и видел будто воочию, каким будет Кремль через пять – десять лет. Он с завистью признавался, что Кремлю не будет равных во всем мире.
Наконец гонцы вернулись из Вильно и привезли повеление великого князя идти на все разумные уступки. Иван Васильевич торжествовал. Он добился того, чего желал. Между Русским государством и Литвой был заключен мирный договор, во всех отношениях выгодный россиянам. С этого часа никто не оспаривал титул «государь всея Руси». Иван Васильевич сказал тогда