Я понимал Азарова, было отчего прийти в ужас! Ведь только в Ханской и нигде более они должны были сдать обмундирование, сапоги, оружие, получить документы о демобилизации, пройти регистрацию и прочее. Горячие головы уже предложили вызывать из Молькино БТРы со спецназом.
– Какие БТР! – взревел Кондрат, – надо ехать в Пашковку и разговаривать с людьми. Делать это немедленно…
И поехали! Человек десять, самых разумных. Азаров во главе. Тогда с Кондратенко они быстро организовали сотню «Икарусов», а из Молькино вызвали не БТРы, а наличный состав полевых кухонь.
– Людей кормить! – советовал по дороге Николай Игнатович. – Я в армии на аэродроме горячие пирожки летчикам на «пердунке» развозил («пердунок» на его языке – это «Москвич» с фургоном), знаю по себе, что хороший обед успокоит любого! – говорил будущий кубанский «батька» и, как всегда, оказался прав. Всех покормили, успокоили дружеским участием, разместили по удобным автобусам и с песней «Не плачь, девчонка!» направились в Ханскую.
Вот там их и встречали верные жены, которым, кстати, тоже помогли уехать, но другой дорогой. Пересекались они уже в расположении, откуда и уходили, слава Богу, на так и несостоявшуюся войну.
Лично я запечатлел одну из заключительных сцен, поскольку телевидение почти всегда приезжало последним. Помню расхлыстанного мужика в распахнутой шинели и пилотке, натянутой на кудлатую, совсем не солдатскую копну волос. Вцепившись в суконный шинельный рукав, с ним рядом спотыкалась заплаканная от счастья супруга.
– Ты че тут устроила? – рокочущим басом выговаривал рассерженный муж, – тебя кто-нибудь просил об этом?
– Дык, Сенечка, страшно же… Вдруг убьют?..
– Убьют? Тебя не спросили, – мрачно гудел муж, – а Родину кто будет защищать?.. Ты, что ли?..
Тем и закончился «бабий бунт». Через несколько дней на площади перед сановным крыльцом пожарными шлангами смыли остатки беспорядков, совсем не ведая, что затишье временное и недолгое. Спустя несколько месяцев, под покровом ночи подъедут с краном те, что прятались за спинами бунтующих баб, и свинтят бронзового Ленина с гранитного пьедестала, тайно увезут за город, где сбросят в лесополосу.
Обнаружили пропажу на следующий день. Я и сейчас отчетливо вижу дикую картину, как на обочине столпились водители застывших машин, с изумлением рассматривая медного Ильича, нелепо лежащего в неухоженном кустарнике. Возмущенный самоуправством тогдашний мэр в тот же день вернул Ленина на привычный пьедестал. Однако прошло недолгое время и, освобождая центровое козырное пространство под воскресшую императрицу, вождя революции (уже законодательно) отправили с глаз долой подальше, на городской вокзал. Честно говоря, лично я побаиваюсь, когда Ленины (даже медные) появляются на вокзалах. Вполне может и броневик подъехать, но уже настоящий…
Четверть века минуло, когда единоличного властителя Кубани, то бишь первого секретаря крайкома