В ту пору мы ещё не читали Булгакова (поскольку его не печатали) и ничего не знали о смысле коллективных песнопений под руководством «товарища» Швондера. А всё так и было, и совсем не мешало спустя несколько лет «приятному со всех сторон» Дмитрию Степановичу Полянскому возглавить расправу над демонстрацией протеста рабочих местного завода по поводу повышения цен в Новочеркасске, закончившейся расстрелом: сначала демонстрантов – прямо на улице, а потом «зачинщиков» – в старой новочеркасской «крытке», спецтюрьме на окраине города, огромном кирпичном узилище с мрачным прошлым ещё с пугачёвских времён.
Тогда, на Таганке, Полянский до конца дослушал Галича и даже понимающе хмыкнул по этому поводу, но на следующий день проинформировал «товарищей по партии», какие безобразия творятся под боком у «трудовой Москвы». Реакция последовала незамедлительно. Сначала Галича показательно вышибли из Союза писателей, потом из Союза кинематографистов, а затем выгнали вообще из страны. Больной, после трёх инфарктов, с грошовой пенсией, он доживал век на окраине Парижа. Но несмотря на инвалидность, скончался не на больничной койке, а погиб более чем загадочно, от удара электрическим током. Хотя в молодости, в ташкентской студии Арбузова, совмещал актёрство с обязанностями театрального осветителя.
Как известно, не он первый, не он последний, причём во все времена. Только иногда это происходит и в Лондоне. Проницательный Солженицын, хорошо зная подобные «штучки», вообще «забежал» в Вермонт, американскую глушь, что почище нашей Сибири будет. Боялся…
Так что опытный и не раз «битый» Симонов готовил съёмки в Сосновке почти как войсковую операцию, тайно доставляя громоздкое оборудование на дачу бывшего заместителя Верховного Главнокомандующего. За несколько дней до этого вдвоём с режиссёром наведались, выяснили, что ни сторожа, ни садовника там нет. Двухэтажный дом охраны давно пустовал, поэтому решили трогаться с восходом, пока «честной» народ ещё почивает. С кольцевой дороги «гуськом» свернули в лесную глушь и осторожно подъехали к зелёным дощатым воротам. Водитель головной машины торопливо распахнул их, и машины кавалькадой, друг за другом, тихо втянулись под кроны вековых сосен. Только тогда, стерев со лба пот, вздохнули более-менее облегчённо…
Беседа с Жуковым вошла в фильм, а потом и в историю нашего отечества, оставив потомкам реальный образ великого полководца, уже пожилого, но ещё крепкого, решительными жестами подчёркивавшего свой рассказ о минувшем, которое его собеседники, особенно Константин