Разве можно не возмущаться такою грубостью и непристойностью в речи историка? В самом деле, Феопомп заслуживает осуждения не за то только, что высказывает мнения, противоречащие задаче собственного его повествования, но и за то также, что он оболгал царя и друзей его, а наибольше за то, что эти лживые известия облекает в срамную и непристойную форму» (Полибий, VII,11–12). Примечательно, что некоторые древнегреческие писатели, в частности Афиней, принимали откровения Феопомпа за чистую монету и практически дословно переписывали его высказывания о Филиппе.
Но была у царя ещё одна страсть, которая в отличие от пьянства приводила к куда более серьёзным последствиям, – его необычайное женолюбие и распутство. Складывается такое впечатление, что Филипп мимо себя не пропускал ни одной юбки, ухлестывая за всеми приглянувшимися ему женщинами направо и налево. В принципе и здесь не было ничего страшного, если бы не навязчивое желание царя периодически связывать себя узами Гименея с новыми избранницами. Учитывая его статус, это было весьма чревато последствиями.
Ритор и грамматик Афиней привёл солидный список жён любвеобильного македонского царя: «Филипп вступал в новый брак при каждой новой войне. „За двадцать два года своего царствования, – пишет Сатир в его жизнеописании, – он был женат на Авдате из Иллирии и имел от нее дочь Кинну, и на Филе, сестре Дерды и Махаты; чтобы породниться с фессалийцами, он завел детей от двух фессалийских жен, одна из которых, Никесиполида Ферская, родила ему Фессалонику, а другая, Филинна Ларисейская, родила ему Арридея. А молосское царство он приобрел, женившись на Олимпиаде, принесшей ему Александра и Клеопатру. Когда он покорил Фракию, к нему пришел фракийский царь Кофела с дочерью Медой и большим приданым; и он ввел ее в дом второй женой, рядом с Олимпиадой.