Познакомились с фотографом, представились бродячими художниками от кино, условились встретиться на следующий день.
На Марсовом поле Сценарист обратил внимание Режиссера на сценку подписания делового контракта на лавочке, между тучной дамой, со взбитыми в копну, отлаченными волосами, и господином в цивильном костюмчике провинциального предпринимателя. Дама пришлёпнула на коленке походную печать на последнюю страничку контракта, передала экземпляр партнеру, вынула из дамской сумочки две черные баночки для фотопленки и закусочку, обернутую в фольгу. Открыла белую крышечку первой баночки и передала емкость партнеру. Тот принюхался, с благодарностью зажмурился: «коньячок!»
– Курвуазье4! – пояснила дама. – ХО5!
Партнеры выпили за подписание контракта.
По Миллионной улице документалисты прошлись просто, потому что она называлась Миллионная.
Близ Казанского собора двое морских офицеров-африканцев, в стильных черных кителях, фуражках с золотыми кокардами, протянули им фотоаппаратик с просьбой на-английском сфотографировать их под памятником Кутузову. Озабоченный сценарными сюжетными коллизиями, возможно, будущего фильма, оператор прощелкнул пару кадров, машинально сунул «мыльницу» в карман, подошел к Режиссеру и с увлечением продолжил беседу о перипетиях сюжета фильма. Уже придумалось и название – «Пастель для Галатеи».
– Эээ! Эээ, мэн! – возмущенно вскричали морские офицеры с Африки.
– А! Извините! Сорри! – опомнился Оператор, вернул пластиковый фотоаппарат владельцам. – Витаем в облаках творчества! Драйв! Скрипт-райтовский кураж! – пояснил он.
– Оу! – удивились цивильные африканцы. – You are screenwriter?
– Ноу, – пошутил Оператор-Сценарист, указал на Режиссера и пояснил:
– He is – screenwriter! Писатель экрана! I am – scriptwriter! Писатель сценария!
Морские африканцы дружелюбно разулыбались, вероятно, оценили русский юмор.
Тут же документалисты нарвались в толпе приезжих на веселых провинциалок, девчонок лет шестнадцати. Бывшие школьницы тоже попросили «сфотать» их с видом на Казанский собор. Профессионал Оператор принял в руки очередную черную мыльницу, но не смог сразу сообразить, как отодвигается шторка с объектива примитивного «фотика». Длинноногие бестии презрительно фыркнули, отобрали «мыльницу» и обозвали