– Но кто же ее научил? – Лютомер посмотрел на старика, скорчившегося на мху, как трухлявый гриб. – Я думал, ты, дед. А выходит, другой кто-то. Кто?
– Кто? – Просим уколол его взглядом. – А ты не понял, Велесов сын? От кого ее мать-то родила, ты знаешь?
– От кого?
– Вестимо, не княжеское это дело, за девками глядеть, кто с кем по кустам гуляет! – с издевкой продолжал старик. – А она, Северянка-то, на Купалу с лешим-батюшкой похороводилась. Вот и нагуляла.
Так бывает – в Купальскую ночь или во время новогодних колядок, при угощении умерших, когда грань между Этим Светом и Тем истончается и становится преодолимой, духи завладевают телами наплясавшихся до одури людей. Видно, и тогда какой-то парень впустил в себя лешего да и повстречал Северянку. Парень-то утром и не вспомнил ничего, а последствия сказались вот когда – через двадцать лет!
– Это ему жертвы? – Лютомер кивнул на черепа, но сам знал, что нет. Не водится в здешних лесах такого лешего, чтобы каждый год требовал человеческую голову. Такого лешего он сам бы загрыз… опыт имеется.
– Не ему. Он, батюшка, так много не просит. Ну, меду горшочек, хлеба каравай, молочка там… – Бортник, вынужденный жить в мире с Лесом, хорошо знал, как с ним обходиться. – А пуще всего слово доброе, он и доволен. А тут иное дело.
– Какое? Начал, так говори, дед. – Лютомер пристально взглянул на бортника, стараясь подавить досаду. – Ты с этой тварью лучше всех, выходит, знаком. Поучи уж нас уму-разуму, хоть и с опозданием. Может, хоть кого-нибудь уберечь успеем. Или думаешь, что она больше за Подмогой твоим никогда уже не придет, косы убоявшись?
– Да чтобы я ее на порог… Да я сам косу возьму!
– А как ты эту яму нашел? Недалеко ведь от займища. Неужели раньше здесь не ходил, за столько лет ни разу?
– Да ходил. Вон там у нас еще три борти, – старик кивнул куда-то на лес, – и я мимо ходил, и Упрямка… А там, за логом, излучинцев пашня была, три года пахали, теперь второй год как бросили, не заросло еще. Все ходили, – он опять сглотнул и замолчал, заново осознав, что из трех сыновей-помощников ему остался только один. – Да зачаровано было. А теперь, как меньшой пропал, меня прямо как ножом по сердцу. Чую – беда. Пошел, поклонился, попросил… Мне и показали… А так бы еще семь лет мимо ходил…
– Семь лет… – повторил Лютомер.
У него