Да… Может быть, из-за этого он тогда и сорвался: получив утром очередной пинок от вождя, он не пополз в сторону, как обычно, а подцепил с пола чью-то дубину и врезал ему по черепу. И попал! Привыкший к покорности вожак просто не ожидал удара. Перепуганный собственной смелостью, Дах долго добивал его той же дубиной. А люди вокруг делали вид, что ничего не происходит: кто-то спал, кто-то пытался разбить камнем толстую берцовую кость, с которой пока никто не смог справиться, кто-то возился с наконечником копья. Все было как обычно, но мир перевернулся – он, Дах, стал теперь вожаком! И смотрела из своего угла Хана. С восхищением? С любопытством? С насмешкой?
С тех пор прошел год, но… ничего не изменилось. А сегодня он убил мамонта. Скоро она придет.
– А-а-хар-р-р-а-а-а!!!
Пронзительно-рокочущий звук перекрыл шум ветра и тихий говор ручья. Дах вздрогнул и завертел головой – звук, казалось, доносился со всех сторон сразу.
– А-а-хар-р-р-а-а-а!!!
Ужас понимания почти остановил сердце, вышиб холодный пот на волосатом теле: «Нет, не может быть! Только не это, только не…»
Да, это были они. Отсюда, снизу, обзор ограничен, и всюду на фоне хмурого неба темнеют фигурки воинов. Они не прячутся, они стоят на перегибах склонов и показывают, как их много. Нет нужды считать, загибая пальцы, – их много, очень много! Они везде, только… Это понял бы даже ребенок – чужаки не окружили, путь в верховья ручья свободен, а это означает только одно: «Уходите!»
Люди перестали возиться у туши, подошли и сгрудились чуть поодаль от костра. Дах подскочил к ним и в бешенстве схватил крайнего:
– Что ты смотришь, гад?!
Седой, покрытый шрамами, с покалеченной рукой, старый охотник пережил трех вожаков и понимал, что это не нормально – так долго не живут, но все равно хотел еще. Его ноги оторвались от земли, он безвольно обмяк в могучих руках Даха и прохрипел:
– Я скажу, скажу… Отпусти!
– Ну!!!
– Пусти, Дах! Это Серые Лисы. Нам не справиться…
Остатки разума совсем растворились в мутной волне злобы, отчаяния и обиды: он поставил старика на землю, рывком свернул ему тощую шею, отпихнул, повернулся лицом к чужакам и закричал, раздирая горло:
– Уай-а-а-а! Я убью всех!!!
Вожак человеческой стаи орал, рвал на себе шкуру, топал босыми ногами и не видел, как уходят его люди: сгорбленные спины, безвольно опущенные руки, древки копий шоркают по камням…
Наверху молодой широкоплечий крепыш кивнул на беснующегося