Тем не менее, дверь распахнулась. Вернее, приоткрылась – с душераздирающим скрипом. Этот звук напильником прошелся по позвоночнику.
Как и миллион раз до этого, дверь открыл Казиус – бессменный привратник Цитадели. Он заслуживал казни через отсечение головы уже в силу того, что был бесконечно уродлив. Казиус открывал посетителям дверь столько, сколько Лео себя помнил… И его отец. И отец отца. И… впрочем, кто знает?..
Привратник выдал преступно развитый глазомер, каковым обладали лишь представители уникальных профессий: открыл дверь ровно настолько, чтобы Краулер смог протиснуться, не порвав пиджака, и ни миллиметром шире.
Альбинос смерил Казиуса недобрым взглядом и машинально поправил воротник.
– Добрый вечер, Казиус.
– Добрый вечер, Леонард. Великий Магистр ждет. – Привратник причмокнул кривыми губами, а затем воззрился на гостя единственным функционирующим глазом, в котором, казалось, сконцентрировалась вся подозрительность мира. Второй глаз, не выдержавший такой нагрузки, застилала белесая пленка.
Не дожидаясь ответа, Казиус заковылял в сторону лестницы. Огромный горб, появлявшийся то на левой стороне спины, то на правой, полностью заслонял лысый затылок. Поговаривали всякое – помимо того, что на дверной шнурок было наложено заклятье, благодаря чему звон раздавался не где-нибудь, а В ГОЛОВЕ привратника, – начиная тем, что, дескать, Казиус маскирует под горб сиамского близнеца, мастера закулисных интриг, которого привратник поит той полупереваренной кровью, что ему удается срыгнуть, и заканчивая тем, что горб заменяла тактическая ракетная установка «земля-воздух-земля».
Эти байки сами собой всплыли в памяти, но в данный момент Краулера меньше всего тревожила загадочная сущность горба. Он думал лишь о том, что «Великий Магистр ждет». Стало быть, это не розыгрыш. Не дурацкая шутка, и на сей раз удастся не прогневить начальство «мнимой диверсией». Один вопрос успешно снят, но его сменил сонм других – и каждый о сотне голов. ЧТО тогда, если не шутка?.. Осталось, как обычно, теряться в догадках.
Холл Цитадели был не так уж велик, но его высота заставляла почтительно охать. Витражи, расположенные под самой крышей, тускло пульсировали красным – так ночью билось сердце города. Днем здесь было гораздо светлее. Солнечные лучи, отфильтрованные несметными стеклышками, пронизывали помещение световыми потоками – все многообразие красного, любые оттенки, – отчего казалось, что из-под крыши в холл извергается водопад крови. Этот свет для вампиров был уже не опасен, и многие осознанно жертвовали дневным отдыхом ради того, чтобы посмотреть феерическое шоу.
Альбинос и Казиус приступили к восхождению. Ступени, накрытые черной ковровой дорожкой, были широкими и невысокими, благодаря чему даже горбун поднимался достаточно резво. По краям паласа проступал красный мрамор