Я вздрогнул и сжал кулаки. Я уже совершаю преступление, уже преступник. Это здорово.
Доктор бесцеремонно сунул мне в рот резиновую капу, нахлобучил на голову шлем и застегнул ремешок. Не успел я опомниться, как откуда-то взялись ремни, которыми Уильям опутал мои руки и ноги. Я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро…
Забрало шлема перекрыло доступ света к глазам. Темнота.
– Расслабьтесь, – сказал Уильям, – я начинаю…
Я постарался расслабиться, но ничего не вышло. Мышцы напряглись, челюсти инстинктивно сжались. Начало мне определенно не нравилось.
Тихий шелест вентилятора, звучавший целую вечность. Наконец заработал процессор. Откуда-то появился свет: он плыл на меня из темноты, а может, это я всплывал из морских глубин. Возможно, виной тому были жидкие кристаллы забрала, но я склоняюсь к мысли, что все происходило у меня в мозгу. Времени особо размышлять-то и не было, как и желания. Разум начал захлебываться в безбрежном потоке, который извергли машины Доктора-Скальпеля.
Свет, к которому я совсем не спешил, ринулся навстречу. Все исчезло. Тьма набросила на голову мягкое, плотное одеяло. Исчезли все звуки, цвета и запахи, я начал задыхаться. Вот тут-то все началось по-настоящему…
Мое тело начало вспоминать то, о чем никогда не знало, не ведало. Удары, блоки, захваты, приемы и контрприемы, – все то, чего никогда не умело. Перед глазами мелькали смутные образы, воспоминания тренировок, поединков, в которых я никогда не участвовал. Я не помнил своего сэнсея, не знал ни одного противника. Зато тело мое теперь умело все – ломать, рвать, выбивать… Убивать.
Поймите меня правильно, тогда-то я этого не знал! Как, прочем, и всего остального. Настоящий кошмар, наихудший в моей жизни. Горячечный бред, пережить который невозможно. Мозг захлебнулся в первые же секунды информационной атаки. Кислота, потоком хлынувшая внутрь моей черепушки, растекалась по извилинам, стремясь проникнуть меж раскрытых полушарий… Затвердевшая кора лопнула, и внутрь потек свинец.
Образы безликих противников сменились алой лавой, вскипавшей в глазницах. В ней плескались черные демоны. Тело я уже не чувствовал, весь мир сконцентрировался внутри крошечного наперстка, к которому стремились кислота и свинец. Я старался, как мог. Бесполезно.
Хрупкие стенки треснули и поддались. Обжигающий свинец хлынул внутрь скорлупы, в которой таился я – беспомощный, мокрый птенец… А вот дальше ничего не помню. Но вряд ли отключился, поскольку пациент должен находиться в сознании. (Как я узнал позднее, Доктор-Скальпель неоднократно бил меня электродами). Просто не помню. Не мог запомнить. Не осталось ни сил, ни возможностей, ни даже свободных ресурсов. В моих мозгах поселилась чудовищная тварь гигантских размеров, чье змеиное тело, разделенное на гигабайты сегментов, тянулось на многие мили. Пожрав птенца, прятавшегося внутри скорлупы, она довольно рыгнула и разинула пасть. Между длинных