– Слышали вы о новой победе моего меча, руги, скиры, готы и славяне, сидящие здесь? Лугионы – также германцы или, точнее говоря, были германцами! Уже довольно много племен вашего лицемерного народа стер я таким образом с лица земли. Если вы и дальше будете изменять мне, то скоро люди не станут спрашивать: «Куда девались лугионы?» А спросят: «Куда девались германцы?» – «Растаяли они, – запоют тогда в палатках гуннов, – растаяли, как снег на солнце; не осталось от них ни двоюродного брата, ни наследника; погиб бесследно этот надменный род, ненавидящий все остальные народы; нет больше гордых германцев!»
Повелитель гуннов замолк, снова принимаясь лакомиться полусырой кониной.
Тогда маститый король Визигаст поднял почтенную голову, взглянул ему в глаза и с твердостью произнес:
– Наши народы могут страдать – они страдают уже давно! Но они никогда не погибнут!
– А почему так? Ты говоришь слишком самоуверенно!
– Потому что боги, наши предки в Асгарде, хранят нас! – воскликнул юный Даггар.
– А кто хранит ваших богов? – с насмешкой спросил гунн. – Ведь и они со временем должны погибнуть.
– Да, при всеобщем конце, – отвечал Визигаст.
– Но тогда, – вмешался Даггар, – в те ужасные дни перед гибелью мира, когда начнется последняя кровопролитная война, за мрачных великанов преисподней будут стоять полуночные народы: финны, славяне, сарматы, и впереди их ты сам, Аттила! Я как будто вижу перед собою твою тень, государь, размахивающую кнутом, рядом с чудовищным Фенрисом[12]. Но на стороне наших предков, азов[13], будем стоять мы с нашими щитами, рядом с эйнгериарами[14], спустившимися на землю из Валгаллы. Мы, германцы, метнем последние дротики и падем вместе с нашими богами.
– Тогда я хотел бы обратиться в того черного великана, который, по вашим поверьям, пожрет всех вас среди дыма и пламени…
– Но и сам погибнет с ними заодно при всеобщем крушении вселенной, – перебил Даггар. – А после того новое светозарное небо раскинется над обновленным миром, где уже не будет гуннов и других народов мрака. Вотан станет опять управлять вселенной, отмытой от греха, а вместе с ним и Фригга, белокурая царица, и благодатный Вальдур, их сын, бог мудрости, любимец богов и людей, и верный Донар! Но как обойдется победоносный отец без нас? По-моему, мы также нужны Вотану, как и он нам. Наверное, он сотворит новых германцев, на гордость и радость своему сердцу. Мужчину создаст он, – как было в начале, – из ясеня, а женщину – из ольхи.
Юноша умолк. Ясные глаза его горели воодушевленным огнем; прекрасные черты просияли. Как дивно хорош был в эту минуту молодой королевич! Печать поэтического творчества лежала на его высоком лбу. Он жадно ловил взгляд Ильдихо; наконец их взоры встретились. С горячей любовью и восхищением посмотрела девушка в глаза жениху.
Аттила тотчас же подметил этот обмен взглядов и чувств.
– Вотан сотворит новую женщину из ольхи, говоришь ты? –