– Точно! – отозвалась Настя. – Только не смейтесь… как будто мир протёрли тряпкой от пыли!
– Кажется, дедушка Руднев подсыпал в водичку LSD, – со смешком резюмировала Надия. – Сейчас начнём прорицать и грезить.
– Внемлите мне, смертные: боги открыли мне истину! Было видение мне… – тоном пифии заговорила Настя. – Ой, блин! Я и вправду вижу! Что это со мной, а? – в её голосе звучал неподдельный испуг.
– Я тоже что-то вижу, – ровным голосом сказал Родион и взял наизготовку ружьё. – Вернее, не что-то, а кого-то.
– Где? – спросила Надия.
– Во-он там, видишь, что-то белеется. Вон, человек в кустах!
– Да это же статуя! – воскликнул Петя, приглядевшись. – Мать твою… извините, девчонки… это статуя! Всё точно, это усадьба Рудневых! Надюшка, я тебя люблю! – он подхватил свою подружку, и без того не лёгонькую, и крутнул её вместе с рюкзаком. Надия довольно взвизгнула.
– Вот! А вы не верили! – Надия подбежала к статуе, укрытой ветвями ивы. – Ой блииин… уах-ха-ха! Родик, иди посмотри, с кем ты перестрелку затеял!
На цилиндрическом постаменте высотой в полроста человека стояла мраморная статуя Амура в натуральную, так сказать, величину. Это был не пухлый младенец, а ладный и сильный хлопец лет тринадцати, обнажённый, если не считать за одежду сандалии. Опустившись на одно колено, напружинив тонкие, но рельефные мышцы, он с хищной усмешкой натягивал лук. Мастер изваял его с нечеловеческой, немного пугающей точностью: казалось, это не статуя, вытесанная из мрамора, а заколдованный отрок, обращенный в камень.
– На дворе стоит статуя – у статуи всё на месте, – продекламировал Родион.
– Симпатичный мальчонка, – хихикнула Настя. Она погладила мраморного отрока по животу, затем запустила шаловливую ручонку пониже и довольно мурлыкнула. – М-м, классная штучка! Жаль, что ты весь каменный.
– Слышь ты, совратительница малолетних, – Надия хлопнула её пониже спины, – сбавь-ка обороты. У него уже есть подружка.
На противоположной стороне дорожки на таком же постаменте возвышалось изваяние Леды, играющей с лебедем. Прелестная юная девушка, прикрытая лишь распущенными косами, присев на корточки, тянула руки к лебедю – а тот застыл в горделивой позе, изогнув шею и раскинув крылья.
Дальше статуи стояли через каждые пятьдесят шагов. В зарослях бурьяна и кустарника таились лукавые нимфы и шальные козлоногие сатиры, герои и боги. Тут была Афродита, выходящая из пены во всей красе, Афина Паллада с копьём, в шлеме и в небрежно откинутом на плечи плаще, Диана с луком и ланью, Геба с кувшином и кубком, Фортуна, одежда которой состояла из одной повязки на глазах, стоящая на колесе. Был Аполлон с луком и кифарой, одетый ещё более легко, чем на сторублёвой купюре. Был Геракл в шкуре киферонского льва, с палицей на плечах. Был Пан со своей свирелью, Гермес в крылатых сандалиях, Аид, держащий на