Мужчина тяжело вздохнул и покачал головой:
Полина, смущаясь, тихо спросила: – Увы. Человек не любит сложного пути.
– Ревнители «свободы» заманили простотой – тремя словами: Успех в благополучии и в мире.
– Но… разве это плохо?
– Обманщики крепко постарались, чтобы ты так думала. Но люди смотрят ту же постановку, что и века назад – с «Перуном», «Зевсом» и «Атлантами». Телец из золота сменил Ковчег Завета – все стали Иудеями Синая. Втащили идолов «имен» на постамент. И нет на них сегодня Моисея. Более того, разбуженные идолы начали уже сами черкать страницы, противясь «новым» авторам, «нового» жанра.
Они правят уже и новые «заповеди», растаскивая человека по частям. Обещая сласть потерянного Рая здесь и сегодня. Мир без нищих и больных. В свободе ото всего. Но сцены те – Перуны, а заповеди – ложь. Ведь пишущие сами прокаженные.
– Всё это неприятно… – Полина поморщилась. Она не понимала аллегорий. – А здесь?.. в вашем городе?.. герои чьи? Чего?
– Романа. Где можно повзрослеть. «На всякий жанр найдется свой отступник» мой девиз. И город – для таких!
Женщина, скрывая приятное изумление, отвернулась, будто разглядывая что-то в переулке. Лицо зарделось.
– О город! Мой фрегат! – мужчина вытянул руку вперед, не заметив смущения Полины. – Укрытие и гавань! Бегущих от людей… от низости высот. От путаных тирад, от холода объятий, от лозунгов, знамен и позолот. – Он вдруг улыбнулся. – Здесь можно изменить пролог и постановку. Исправить и помочь. Да что там!.. – излечиться!
– Любому человеку?!
– Да. Ведь город – авансцена… в великой путанице окриков, народов, каст, сословий… помнишь?
Полина машинально кивнула.
– С двумя занавесами – от зала и от сцены. Некая середина, точка отсчета. Здесь все равны как должники друг другу.
– Чьи должники?
– Друг другу. Ну и… мостовых, домов, страниц… – говоривший обвел рукою улицу. – Здесь получает каждый право исправлять.
– Так не бывает… – единственное, что могла сказать Полина, не до конца понимая спутника, и покачала головой. – Но… зачем? И для кого такой эксперимент?
– Сегодня – для тебя.
– Меня? – в голосе слышалась досада.
– Стать большим должником… как здесь случалось прежде. Не бойся, не