– Я хочу это обдумать. В самом деле, Диоклетиан не был Геркулесом. Он сгонял этих зверей только в пещеру и, вместо того чтобы задавить всех, предпочел сочинить вздор.
– Ну, настоящий Геркулес выманит их из пещеры, чтобы потом задушить своей сильной рукой. Если ты так прикажешь, то я велю в канцелярии написать эдикт. И если потом еще опубликуешь его до годовщины твоего славного восшествия на престол, то ты увидишь, с каким восторгом благодарности эти простофили христиане примут участие в праздновании и с каким ликованием они будут встречать божественного Максенция.
Довольный пока тем, что Максенций не отклонил его предложения относительно конфискованных церковных имуществ, хитрый грек с последними словами ловко перевел разговор на другой предмет: на предстоящие празднования, которые, кроме строительства храма, были теперь ближе всего сердцу императора. И действительно, Максенций скоро оставил мысль о христианах, чтобы поговорить об этих проектах. Ираклий же сумел описать ему такую приятную программу празднования, что император остался в высшей степени доволен. Он имел к этому предположению прибавить только одно.
– Освящение цирка очистительной водой через жрецов, – сказал он, – кажется мне слишком водянистым, я хочу заменить его кровью. В тот момент, когда при скачках первый победитель достигнет цели и радостный крик народа громом разнесется по цирку, снаружи в отгороженном месте должна быть изрублена полусотня этих христиан. Их борьба со смертью и кровь, которая будет брызгать, – прибавил он с язвительным хохотом, – будет лучшее благословение, чем болтовня и святая вода жрецов.
Ираклий не осмелился противоречить, чтобы не испортить хорошего расположения духа своего господина. Он мечтал о списке заговорщиков, который должен был составить.
Глава IV
В катакомбах
Папа Фабиан разделил в 250 году Рим на семь церковных областей, во главе каждой области стоял диакон, который имел притом и надзор за кладбищами (Coemeteria), назначенными для каждой области. Целийский холм (Coelimontium), где находился дворец Руфина, был причислен ко второй области, кладбище которой находилось возле Аппиевой и Латинской улиц.
Валерия желала, чтобы ее мать похоронили в катакомбах возле Аппиевой улицы, которая была непосредственно под надзором папы и получила свое название от святого папы Каликста.
В старом Риме умерших хоронили ночью; согласно предусмотрительному распоряжению Ирины труп Сафронии должен был быть вынесен тихо, без всякой пышности. Но это не помешало большому числу бедных и стариков собраться в передней, чтобы выказать своей добродетельнице любовь и благодарность. Когда Ирина в сопровождении двух служанок появилась,