– Его британского величества фрегата «Неустанный» мичман Хорнблауэр, – был ответ.
– Мне кажется, вы не в духе, – сказал Невиль. – Умоляю вас, не принимайте так близко к сердцу превратности войны. Вы можете располагаться на этом судне, до прибытия в порт, со всеми возможными удобствами. Прошу вас, чувствуйте себя как дома. Вот, к слову, эти пистолеты за поясом. Они, наверное, вам изрядно мешают. Позвольте мне избавить вас от лишней тяжести.
С этими словами он аккуратно извлек пистолеты у Хорнблауэра из-за пояса, еще раз пристально оглядел его и продолжал:
– Ваш кортик, сударь. Будьте так любезны, одолжите его мне. Уверяю вас, при расставании я его верну. А пока вы здесь, на борту, боюсь, как бы обладание оружием, которое осторожность советует счесть смертельным, не толкнуло вас в юношеской горячности на какое-нибудь безрассудство. Тысяча благодарностей. Теперь, если позволите, я покажу приготовленное для вас помещение.
Отвесив церемонный поклон, он повел Хорнблауэра вниз. Под двумя палубами, вероятно, фута на два ниже ватерлинии, располагался большой пустой твиндек, полутемный и едва проветриваемый люками.
– Наша невольничья палуба, – небрежно пояснил Невиль.
– Невольничья? – переспросил Хорнблауэр.
– Да. Здесь во время плаванья находились рабы.
Хорнблауэру все сразу стало ясно. Невольничье судно можно легко и быстро превратить в каперское. Оно несет достаточно пушек, чтобы отразить любую атаку во время рейдов по африканским рекам, оно быстроходнее обычного торгового судна, и потому, что не нуждается в большом трюме, и потому, что скорость крайне желательна при перевозке такого скоропортящегося груза, как рабы. Оно вмещало большую команду, а также много провизии и воды, необходимых для долгого плавания в поисках призов.
– Из-за последних событий, о которых вы, сударь, вероятно, наслышаны, наш рынок в Сан-Доминго для нас закрыт[7], – продолжал Невиль, – и для того, чтобы «Пика» продолжала оправдывать вложенные в нее средства, мне пришлось сделать из нее капер. Более того, ввиду деятельности Комитета общественного спасения Париж сейчас – куда более нездоровое место, чем даже западное побережье Африки, и я решил сам возглавить экспедицию. Тем более, что для того, чтобы вложенные в каперское дело средства приносили доход, требуются целеустремленность и твердость.
Лицо Невиля на мгновенье приобрело выражение суровой решимости, но тут же смягчилось, изобразив все ту же ничего не значащую любезность.
– Дверь в той переборке, – сказал Невиль, – ведет в помещение, отведенное мной для пленных офицеров. Здесь, как видите, ваша койка. Прошу вас располагаться как дома. Если корабль вступит в бой – надеюсь, это будет случаться часто, – люки наверху будут задраены. В остальное время можете перемещаться вполне свободно. Все же считаю нужным добавить, что любая безрассудная попытка со стороны пленных помешать работе или благосостоянию корабля