Умелец, явно что-то прикидывая, ухватился за подбородок и прошепелявил как бы про себя:
– Да уж, из музея цацки уводить – дело слож… – он осекся и бросил взгляд на Шерлока. – Я говорю, правильно, что все в музей пошло. Для всеобщего обозрения. Не то что эти коллекционеры – запрутся на все замки и разглядывают в одиночку, как вы совершенно справедливо отметили. Индивидуалисты, в натуре! Затырщики! Как это можно – прятать красоту от народа? Ведь еще кто-то из древних говорил: «Искусство принадлежит народу». А они? Сидят и наслаждаются втихаря! Тихушники! Не-ет, правильно я этого Цукана оприходо… – он опять оборвал себя и с опаской взглянул на следователя, понимая, что только что признался в разбойном нападении на динтинского коллекционера.
Впрочем, Тумберг протокол не вел и никак не мог использовать это нечаянное признание.
– Ствол так часто чистить нельзя, – довольно внятно произнес Тангейзер, повернулся на другой бок и опять засвистел носом.
– Вот слушаю я вас, Дасаль, – медленно начал Шерлок, – и задаю себе вопрос: бывает, вообще, такое, чтобы вы не работали на публику?
Умелец перестал гладить переключатель, выпрямился на лавке и устремил на следователя серьезный, хотя и нетрезвый взгляд.
– Бывает, – сказал он, понизив голос. – И сейчас как раз такой случай. Вот смотрите, начальник, какой расклад получается. – Он мельком посмотрел на занятого своими делами спецназовца, сидящего у панели управления, и вновь повернулся к Тумбергу. – Переключатель этот пропал, когда мы из прошлого вернулись, так?
– Ну так, – кивнул Шерлок, осторожно потирая виски и еще не понимая, куда клонит Умелец.
– О том, что он нашелся, знаем только мы четверо. Танкистик крепко вмазанный, проснется – и не вспомнит. Этому, – груйк повел головой в сторону Хельмута Балдиса, – по барабану, что мы там нашли. Уж во всяком случае, магам он докладывать не будет. Значит, цацка эта теперь наша с вами. Моя и ваша. Я знаю, кому ее можно будет сбыть, бабло пополам. Как вам такая схема, начальник?
Тумберг сидел, сжав голову руками, и молча смотрел на груйка.
– Лады, вам шестьдесят процентов, мне сорок, – по-своему истолковал это молчание Дасаль. – Хотя это будет и не по справедливости. Но мне для вас десятки не жалко.
Следователь, продолжая молчать, требовательно протянул руку к детали машины свамов. Умелец, поколебавшись немного, с протяжным вздохом отдал переключатель. Шерлок убрал его в сумку и жестким голосом произнес:
– Считайте, что вы ничего не говорили, а я ничего не слышал.
Груйк оттопырил и без того выпяченную нижнюю губу и заявил:
– С юмором что-то у вас не очень, начальник. Я же пошутил!
– Послушайте, Дасаль, – поморщился Тумберг, – давайте закончим с разговорами. Юмор ваш я понял и оценил, причем отрицательно, а теперь хочу подремать.
– Умолкаю, – с угрюмым видом развел руками Умелец.
Шерлок