Поэтический язык Марины Цветаевой. Людмила Зубова. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Людмила Зубова
Издательство: Геликон Плюс
Серия:
Жанр произведения: Языкознание
Год издания: 2017
isbn: 978-5-93682-951-2
Скачать книгу
я запомнила одно: ночь.

      Июльский ветер мне метет – путь,

      И где-то музыка в окне – чуть.

      Ах, нынче ветру до зари – дуть

      Сквозь стенки тонкие груди́ – в грудь.

      Есть черный тополь, и в окне – свет,

      И звон на башне, и в руке – цвет,

      И шаг вот этот – никому – вслед,

      И тень вот эта, а меня – нет.

      Огни – как нити золотых бус,

      Ночного листика во рту – вкус.

      Освободите от дневных уз,

      Друзья, поймите что я вам – снюсь

(I: 282).

      Функциональную аналогию с точкой усиливает положение слов ночь, прочь, дочь и других последних слов в каждой из строк – после знаков препинания, обозначающих психологическую паузу, особенно после ненормативного тире, расчленяющего синтагмы иду – прочь; метет – путь и т. д. Завершающая интонация строк, усиленная односложностью последних слов в строках, приходит в противоречие с перечислительной интонацией предложений, которая обозначена запятыми в некоторых строках. Такое противоречие сопоставимо с противоречием ритма и синтаксиса в позиции стихового переноса.

в) Изобразительное слогоделение

      В письме Николаю Гронскому Цветаева писала: «Слова в Ваших стихах большей частью заместимы, значит – не те. Фразы – реже. Ваша стихотворная единица пока фраза, а не слово (NB – моя слог)» (VII: 205).

      Действительно, слогоделение, создающее эффект скандирования, – одна из самых ярких специфических черт поэтики Цветаевой. Ритмическое акцентирование каждого слова как в многосложных, так и в односложных словах, рассмотренное выше, – одно из проявлений этого свойства. Другой характерный способ послоговой речи – графическое членение слова знаками тире и дефиса[20].

      С. Эйзенштейн отмечал, что ритмизованная речь как структурный аналог ритмизованным биологическим процессам жизнедеятельности (сердцебиению, дыханию и т. д.) «приближает нас к тем состояниям “рядом с сознанием”, где с полной силой способны действовать одни черты чувственного мышления» (Эйзенштейн 2002: 286). Послоговая ритмизация текста – очень существенный элемент в структуре зауми Цветаевой.

      Л. С. Выготский рассматривает ритмизованную, скандированную речь как эгоцентрическую, некоммуникативную речь маленького ребенка и как внутреннюю речь взрослого человека (Выготский 1982: 46, 52). Современные исследователи отмечают коммуникативные функции послоговой речи в поэзии (дидактическую и риторическую), а также экспрессивные функции (ритмизацию и звукоподражание), актуальные для поэзии XX в. (Давыдов, Михеева 1982: 72–75).

      Семантика, внетекстовая и внутритекстовая мотивация слогового членения в поэзии Цветаевой чрезвычайно разнообразны. Покажем это на нескольких примерах. Первый – из «Поэмы Конца»:

      Здесь? (Дроги поданы.)

      Спо – койных глаз

      Взлет. – Можно до дому?

      В по – следний раз!

      __________

      По – следний мост.

      (Руки не отдам, не выну!)

      Последний мост,

      Последняя мостовина.

      Во – да и твердь.

      Выкладываю монеты.

      День – га за смерть,

      Харонова мзда за Лету.

      ‹…›

      Мо –


<p>20</p>

В изданиях произведений Цветаевой имеются разночтения в постановке дефиса и тире. О функциях тире у Цветаевой см.: Валгина 1978; Гольцова 2001; Жильцова 1996; Ковтунова 1996; Таубман 1992; Иванова-Лукьянова 1996; Бутов 2002; Сафронова 2003; Ревзина 2009.