– Оно тебе, по-видимому, очень неприятно.
– Потому что я мечтаю о лучшем.
– О чем же?
– Я хочу, чтобы любили меня самого! – ответил молодой человек нараспев.
– Какой вздор!
– Разве не убийственно, – продолжал Жорж, понизив голос, – что женщина без ума от кавалера де Каза-Веккиа и отталкивает его с отвращением, когда узнает, кто носит это имя?
– Что тебя заставляет выдавать тайну?
– Все и ничто.
Де Фоконьяк, по-видимому, искренне любил друга. Он принял грустный вид и замолчал. Тот опять задумался. Вдруг гасконец увидел двоих девушек.
– Гм-гм! – прочистил он горло. – Жорж, посмотри, какие красавицы! Постарайся, чтобы они полюбили тебя самого, и ты узнаешь счастливые часы.
Жорж не ответил. Он играл розой, которую держал в руке. Поглощенный собственными мыслями, он ничего не видел и не слышал.
– Взгляни же на красавиц, говорю тебе, – повторил де Фоконьяк. – Выпрямись, подбери поводья и выкажи все твое искусство и грацию этим прелестным созданиям. Вот, следуй моему примеру!
Алкивиад гордо выпрямился и принял самую приятную улыбающуюся мину.
Только тогда Кадрус бросил рассеянный взгляд на балкон. В ту минуту Жанна и Мария, побуждаемые жгучим любопытством, высовывали из окна свои хорошенькие головки. Взоры двух девушек встретились с его взором. Глаза молодого человека сверкнули, лица кузин точно будто озарились мгновенным пламенем, вспыхнувшим в серых зрачках Кадруса.
Страсть, долго сдерживаемая, имеет свои потрясающие громовые удары, подобно тому как накопление электричества разряжается грозой. Между двумя прелестными девушками и красивым молодым человеком произошло нечто вроде электрического сотрясения, силы неудержимой. Жанна едва устояла на ногах; она побледнела и приложила руку к сердцу, чтобы сдержать его ускоренное биение. Яркий румянец разлился по смуглым щекам Марии. Лицо Жоржа осталось неподвижно, только его лошадь изобличала силу удара, нанесенного седоку. Сдавленная между железных колен и затянутая поводом от судорожного движения руки, она сделала отчаянный скачок.
Молодые девушки вскрикнули. Окно не было настолько высоко, чтобы Жорж не мог достать до него рукой. Он мгновенно остановил лошадь и вынудил ее стать как вкопанную, хотя она еще вся дрожала и фыркала. Удивленный де Фоконьяк молча смотрел на эту сцену.
Жорж медленно повернул голову к двум девушкам; они инстинктивно прижались друг к другу. Окинув их пламенным взором, от которого они затрепетали, он быстро подъехал вплотную к стене и подал Жанне розу, которую держал. Она приняла ее, не сознавая, что делает, и молодой человек ускакал как стрела.
Жанна вспыхнула от восторга. Мария побледнела от досады. Мог ли де Фоконьяк пропустить такой удобный случай выказать свою изысканную любезность? Он проворно сорвал цветок с куста шиповника, росшего у дома, и последовал примеру друга, но, подав свой цветок, послал ему вслед самый нежный поцелуй на кончиках пальцев.
Очень довольный собой, он грациозно округлил руку, закрутил самыми