Работал Андрей в охране. Пару раз в неделю, а то и реже, он стерег здесь же в лесопарке какой-то санаторий. Но основная статья его дохода состояла в дивидендах с какой-то роскошной квартиры в центре Москвы, оставшейся после бабушки. Доходы делились между Андреем и его братом. Андрей утверждал, что этих средств ему на жизнь хватает.
– Ну а что ж ты все-таки исследуешь? – спросил я его как-то раз.
Андрей подвел меня к полке, целиком уставленной папками, каждая из которых, по словам Андрея, представляла собой отдельный исследовательский проект. Я слегка испугался, но вида не подал и наугад вытянул одно «досье».
«Звездное небо как осмысленный текст», – прочитал я ошарашенно и, заглянув внутрь, обнаружил с десяток карт, на которых самым причудливым образом были обведены разные звезды.
– Как это прикажешь понимать?
– Пытаюсь выделить наиболее повторяющиеся «созвездия» правильной формы.
– Зачем?
– Некоторые чудаки ждут сигналов из космоса от братьев по разуму. Ну, а я больше верю в Отца по разуму. Подумай, как бы Он мог не зашифровать в наблюдаемой нами картине звездного неба какое-нибудь послание?
Шизофрения! – промелькнула у меня в голове страшная догадка.
– Разве не чем-то близким занимается астрология? – дружелюбно заметил Андрей, от которого не ускользнул мой испуг. – И разве не это самое предположила астрофизика, сформулировав антропный принцип? Поверь, вполне естественно отнестись к карте звездного неба как к криптограмме. Во всяком случае, мы обязаны это проверить.
– Ну, если только проверить… – пробормотал я и, вернув карты на место, вытянул другую – одну из наиболее пухлых папок. Надпись гласила: «Дихотомическая стандартная теория».
– Не верю я в эти кварки. Я пытаюсь все свести к классическому бинарному началу: свет и тьма, – кратко прокомментировал Андрей, наблюдая за тем, как я уперся в лист, испещренный какими-то схемами и математическими преобразованиями.
– Откуда ты так математику знаешь? Ты же историк.
– Всегда интересовался. В Малом Мехмате учился.
Поставив папку на место, я взял другую, в которой оказалось много журнальных вырезок с фотографиями.
– Здесь подобраны материалы по Туринской плащанице, – пояснил Андрей. – Я несколько гипотез проверяю или, точнее, пытаюсь их отвести.
– А это что? – спросил я, вытянув папку, на которой была наклеена какая-то странная гравюра.
– Ну это как раз не исследование, это просто ксерокопия манускрипта Войнича.
– Что это за манускрипт?
– Неизвестные буквы неизвестного языка. Установлено лишь, что это осмысленный текст. Существуют лингвистические критерии, позволяющие это утверждать.