Из нее вырабатывалась уже будущая суровая повелительница.
Нередко отец и мать втихомолку вели речь о своей дочке и о ее будущей судьбе.
– Как полагаешь, Ирочка, – начинал преображенец, – что выйдет из нашего детища, из нашей дочки?
– Что выйдет? – недоумевала Ироида Яковлевна. – Выйдет то, что Богу угодно.
– Это само по себе. Без Бога не до порога. А все же человеку о человеческом и думать подобает.
Ироида Яковлевна женщина, в сущности, недалекая, не находила, что отвечать и предоставляла подумать о будущей судьбе дочери мужу.
– Вот уж ей десять лет, – догадался однажды сержант, – а мы ее еще ничему не выучили. Одни только молитвы и знает.
– Так учи, – согласилась жена.
Была позвана Чертова Сержантка.
– Ну, ты, – обратился к ней отец, – удалая голова, учиться хочешь?
Чертова Сержантка, помолчав, спросила:
– А чему учить-то будешь?
– Ну, чему… известное дело чему… Чему всех дворян учат, тому и тебя учить будут…
– Грамоте?
– А хотя бы и грамоте.
– А на что мне грамота? – возразила дочь. – Я девка. Девке грамота не надобна.
– Но ведь ты сержантова дочка! – старался урезонить неподатливую дочь отец.
– Велика птица – сержант! – грубо возразила дочь.
– Ну и черт с тобой! – махнул рукой отец. – Не хочешь – не учись. Сама же после пожалеешь.
Дочь, однако, подумав, согласилась, чтобы ее учили.
– Резон! – похвалил ее за согласие отец. – Я завсегда был того резону, что ты девчонка преумная. А уж и учитель у меня, Дашутка, – отдай да мало! Сам, бестия, все в рот кладет! И многознающ, что царь Соломон!
Многознающий Соломон появился в малиновом домике немедленно и был показан своей будущей ученице. Ученица, увидев его, так и ахнула от изумления.
– Так он-то учить будет? – воскликнула она.
– Он самый, – ответил отец.
Чертова Сержантка фыркнула и плюнула на пол.
И действительно, было от чего фыркнуть и плюнуть.
Явившийся учитель представлял из себя такую странную, почти безобразную фигуру, что невольно напрашивался на плевок. Он был низенького роста, почти карлик, толст и с огромной курчавой головой, которая очень сильно суживалась кверху. Лицо у него было совсем рябое, грубое, а маленькие серенькие глазки совсем ушли в глазницы. Одет он был в какой-то темный балахон, доходивший до пят, отчего вся фигура его походила на движущейся сноп.
Минуты две «сноп» этот стоял молча перед будущей своей ученицей, а потом тоже молча показал ей кулак.
Преображенец разразился хохотом.
– Что? Каков? – хохотал он.
– Чучело! – воскликнула девочка и ткнула кулачком Многознающего Соломона в плечо.
– Ты не дерись, – ответил Соломон, – не то и сам сдачи дам! – И он опять показал ученице кулак.
Тут уж разразилась