Юнга коснулся поверхности, видение не исчезло. Пальцы ощутили ледяной холод. Он отдернул руку, поглядел вокруг, поискал ворону с каменными яйцами. Ему померещилось, будто она наблюдает за ним. Но ворона улетела с драчливыми воробьями к реке. Сумерки сгустились над берегом, тихо и мягко ложились на мох зимними цветами снежинки. Сибулета осторожно дотронулся пальцем до озерца. Круги побежали в стороны, ударились о камешки, вернулись назад, – ничего страшного не произошло. Юнга второй раз прикоснулся к воде, наблюдая, не померкнет ли свет на дне? Круги волновали поверхность, песчинки блекли, но всякий раз вспыхивали, когда вода замирала. Наконец Сибулета решился… Обмакнул по локоть руку, схватил в кулак золото, рывком вытащил наружу. Осторожно разжал пальцы, приблизил к лицу, чтобы лучше рассмотреть. На ладони вперемешку с обычным песком лежали желтоватые крупицы металла. Это немного успокоило его. Как в сказках о кладах и сокровищах Нечистой Силы, он ожидал увидеть кучу чистого золота. А тут мелкие крупицы, размером в два-три миллиметра, с грязью падали вниз.
Сибулета снял шапку, начал собирать в нее золото с песком и камешками, попадавшимися под руку. Он заметил, что золото лежит на поверхности дна, и незачем глубоко вгрызаться в землю. Темнота застала парня стоящим на коленях, обеими руками бороздившим дно. Шапка на треть наполнилась песком. Убедившись, что стал вынимать больше грязи, чем золота, Сибулетта прекратил работу, прижал шапку к груди, направился к выходу из низины. Ему вновь почудилось, будто кто-то следит за ним. Он ускорил шаги, побежал, споткнулся и упал… Шапка перевернулась, золото рассыпалось по берегу. Парню захотелось скорее убежать от мрачных сырых камней. Он заставил себя подобрать часть богатства и стремглав пустился к лодке.
Шлюпка слегка покачивалась у берега. Матросы заканчивали выбирать последнюю сеть. Спешили. Серебристая рыба с красными плавниками повисала в воздухе, трепыхалась, судорожно дергалась, рвалась вниз. Ее тащили к борту и вместе с сетью переваливали внутрь на вздрагивающую, расползающуюся кучу. Педро с Фелиппе успевали перехватить некоторых из них, освободить из ячеек. Они били добычу о пайолы, кидали затихшие жертвы в нос на уснувшую рыбу. Упершись ногами в борт, Николай с Диего вытягивали верхний канат с поплавками из пробкового дерева, волокли вперед тяжелогруженую шлюпку.
– Гляди, – сказал красный от натуги Диего, – юнга чешет, только подковы сверкают!
– Хуан, – закричал Николай, распрямляя отекшую спину, – что случилось?
– «Трах!» – грохнул по днищу рыбиной Филиппе.
Матросы вздрогнули.
– Тьфу, напугал! – выругался Диего.
– Хуан, – позвал заволновавшийся Николай, – плыви сюда!
– Я