Сладкое холодное блюдо. Галина Голицына

дома. Моя мама только горестно качала головой: нехорошо стало в доме. Она боялась, что ей откажут от места, и куда мы денемся? Снова ищи жилье, ищи работу…

      Потом Яна Васильевна стала вести себя и вовсе странно: то уходила из дома и громко объявляла, что до вечера ее не будет, а через полчаса возвращалась, как ни в чем не бывало. То вдруг стала изводить маму мелочными придирками и все шипела ей в лицо, что она ничего подобного в своем доме не потерпит. То среди ночи врывалась в гостевой домик и, пересчитав нас по головам и убедившись, что мы все на месте, успокаивалась и уходила. Валерий Петрович стал совсем серым и больным, лежал в своей комнате, и мы его почти не видели.

      А потом случилось страшное. Однажды Яна Васильевна вернулась с маникюра домой – и обнаружила Валерия Петровича в кровати мертвым. Она подняла такой крик, что сбежалась вся улица. Но соседи стояли за забором, во двор не заходили. Как же можно без приглашения войти к царю?…

      А Яна Васильевна разбушевалась не на шутку. С криками: «Где эта мерзавка? Я сейчас из нее кишки выпущу!» – она схватила большой разделочный нож и ринулась к нам в домик. Дело было зимой, мама подхватила сильный грипп и два дня лежала с высокой температурой, не вставала. Поэтому я не пошла в школу. Надо было за мамой ухаживать, да и в барском доме прибраться.

      Вбежав к нам, хозяйка кинулась к маме, занесла нож и стала ее колоть, резать, прямо кромсать на куски. Я закричала, стала хватать ее руку с ножом, но она так меня оттолкнула, что я отлетела в угол комнаты и больно ударилась головой о край стола. Настолько сильно, что потеряла сознание. А когда пришла в себя, увидела в нашем домике много людей. Одна незнакомая бабушка брызгала мне в лицо водой и хлопала по щекам. Я открыла глаза и с удивлением смотрела на толпу. Как все они здесь поместились?