Толпа, оживленная со звуком тормозов, скапливается у дверей, мимоходом совершая еще кучу лишних движений, так, что образуется небольшая давка. Сон, продолжая бесцельно смотреть перед собой, вклинивается в общий поток, и я едва не теряю его из вида, прежде чем оказываюсь на улице. После разморившего тепла тесных дыханий даже самый слабый холод начинает самозабвенно драть щеки, но я уже не обращаю внимания.
Темный силуэт мелькает в десяти шагах: темная куртка и вжатая в плечи голова, тонкие ноги в темных ботинках. Каждое движение выглядит немного резким, стремительным. Ломаным. Пружинистым и легким. Он совсем еще маленький.
Мне жаль его, хотя жалеть уже поздно.
Сон сворачивает с внешней улицы в какой-то переулок между двумя домами, а я иду за ним.
Крыши здесь практически соприкасаются друг с другом на высоте, оставляя лишь тонкий сине-багровый небесный просвет, и снег надутыми ветром кучками скапливается вдоль однотонных крашеных стен без окон, уходящих вглубь. Шагах в пятнадцати та, что по правую руку от меня, неожиданно обрывается, обнажая взгляду перегороженный коваными воротами внутренний двор-колодец, похожий на квадратную скобку. Внутри него – унылая занесенная будка-сторожка, окна, выходящие во двор, неприветливо холодные и темные, кое-где не хватает стекол (осколочные выбоины щерятся в темноте глубокими провалами, деревянная подъездная дверь болтается на одной петле). Это явный пример одной из многочисленных городских заброшенок, тесно соседствующих с жилыми домами – они обманчивы и коварны: с первого взгляда всегда ожидаешь увидеть во дворах светящиеся теплые окна под шторами и мягкий живой свет, а получаешь только пустоту, пыль и паутину по углам в гулких подъездах. Такие дома неприятны, хотя вполне себе безобидны, но даже несмотря на это, мне не хочется лезть вслед за Сном внутрь.
Я резко ускоряю шаги.
– Отдел Снов! Просьба пройти за мной для разъяснений!.. – стандартизированная, чопорная, замусоленная до отвращения формулировка, нужная, кажется, лишь для того, чтобы ввести в ступор. Сон оборачивается, резко замирая на месте, а я останавливаюсь в паре шагов. Мне нужна реакция. Я жду его реакции – это первое Правило.
Парень смотрит на меня спокойно и жалостливо, с немой печалью и как будто укором в том, чего я не делал. Я не убивал его – не сбивал на машине и не подталкивал сделать шаг с окостенелой промерзшей крыши, не звал походить по льду проруби и полазать по перекрытиям ветхих заброшенок. Я ничего из этого не делал, но он смотрит так, как будто я во всем виноват. Хотя, кое в чем, пожалуй, действительно буду. В худшем исходе…
…Пронзительно открытый взгляд царапает и бередит душу, но это малая