– Да ничего – не тошнит, щас уж Алексеиха будет, – страдальчески пропищала мать.
Яна перевела взгляд на добротные избы, просматривающиеся за лесопосадкой. Взбудораженная, она и не заметила знакомое село.
– Ну, вот и Алексееиха, – довольная благоприятным исходом поездки кивнула мать, – всего 8 километров и мы дома.
Яна ахнула и взглянула на часы. Потрясающе! Они ехали около сорока минут. Вот что значит – хорошая дорога в Нечерноземье! Потянулись огороды последнего перед Царёвском села. Сверкнула маковкой новая церковь.
– Ма! Отреставрировали, что ли?! – не узнавала полуразрушенный храм Яна.
– Давно уж, – степенно отозвалась мать. – И служба идёт, и у нас скоро ремонт закончат…
– Где это ещё – у нас?! – оторопела дочь.
– Да возле бани. Ну-уу, напротив старого детского сада, в который ты ходила… это… там где горсад…
– А-а, – неуверенно протянула Яна, – а где ж там церковь была? – не могла припомнить «опиумное» заведение Яна.
– Бывшая гаражная мастерская…
– Господи! Так бы сразу и сказала. Школа! Речка! Плотик! Нырнуть бы… – радостно потирала руки Яна, вглядываясь в быстро приближающиеся строения.
– Да подожди, тырта – недолго.
Автобус мягко качнулся, съезжая с моста, и затормозил у ресторана. Выгрузив сумки, Яна подала руку матери, суетливо оглядываясь по сторонам.
– Хоть бы встретила сестрёночка, – нахмурилась Яна.
– И не жди – дрыхнет на диване, – морщилась побледневшая мать, – постоим немного, а то я тебе не помощница.
– Ты стой здесь. Я отнесу сумку и вернусь, – Яна приподняла огромный баул.
– Нет! – испуганно вздрогнула мать. – Я с тобой. Пойдём поманеньку-то, – она попыталась приподнять дочерин чемодан.
– Ма, тебя штормит. Возьмись за вторую ручку, а эту отдай мне, – широким шагом устремилась по улице Яна.
Какими неприятно крохотными и бедными выглядели частные дома, пыльные тротуары, деревья. Яна вздохнула: «Это после Москвы всё лилипутское – привыкну».
– Ох, дочь, не торопись, – семенила рядом «серая кошка».
Дочери в шутку так иногда подтрунивали над матерью, поскольку последняя вставляла своё любимое выражение часто не к месту и без повода.
– Извини. Увлеклась. Яблоня-то как разрослась, – наклонила голову Яна, входя в прохладную темноту подъезда.
– И яблоки падают на крышу, а оттуда скатываются прямо на голову, – по-детски наивно улыбалась Анна Ивановна, подняв руку ладонью вверх, как будто яблоки уже катились с крыши.
В робком жесте, в жалкой улыбке Яне вновь почудилась обречённость существования матери, и сердце вновь кольнула щемящая жалость. Чтоб не расплакаться Яна опередила Анну Ивановну и взлетела на второй этаж по ступенькам старого дома.
Распахнув дверь квартиры, Яна была оглушена