Из-за угрозы нападения мы рано встали лагерем, чтобы до темноты набрать побольше топлива. Первым на стражу встал я. Аристов доверил мне «мосинку», с которой я быстро разобрался, а стрелять из ружья я умел, у дяди свое имелось, и он временами давал мне потратить несколько патронов во время совместной охоты. Так вот: сижу я, отвернувшись от костра, и вроде как дремлю, а сам вижу тень, изредка подкрадывающуюся к нашей стоянке. Тигр опытный – дожидается, когда люди заснут окончательно. Собаки поскуливают, ближе к центру сидят. Готовы сами в костре изжариться лишь бы старому амбе в зубы не попасть. Но вот старик решился: беззвучной тенью выступив в свете костра, он взвился в воздух, тут я его и достал. С одной пули в голову. Амба перекувыркнулся, мяукнул жалобно и напоследок все же придавил одну из собачек, дотянувшись случайно уже мертвой лапой.
С этого дня трехлинейка так и осталась у меня, а по окончании похода Аристов подарил больше сотни патронов. С винтовкой я до весны добыл три амбы и лесную кошку[19]. Дядя предупреждал меня, что не стоит таким образом наживать богатство, но я его не слушал. Продав китайцам лапы, кости и усы зверей, я мог купить себе целых два ружья с боеприпасами, а после продажи шкур русским я почувствовал себя богачом и решил жениться. Все же шестнадцатая весна мне шла, пора было отделяться от дяди. Мудрый был старик – не зря мне говорил, что на убийцу тигров могут рассердиться боги. В тот год, когда я привел в жилище жену, большая война между русскими уже до нас докатилась…
Жена мне крепкая, большая досталась – на голову меня выше. Отец у нее из староверов был, а мать – наша. Я за нее большой выкуп дал. Матери шаль и юбку русскую подарил, мешок чумизы[20] отдал, две лопаты и хороший топор в придачу и не жалко было – уж больно Марья красивая и на любовь охоча. С этой любви и начались мои беды. Из дому две недели только по нужде выходили. Все припасы подъели и на зиму глядя пришлось мне побегать, заготавливая корм для семьи и собак. Потом пушной зверь выкунился, и я ушел на дальние охотничьи угодья, плашки на зверя ставить, а когда вернулся, то застал в своем доме троих вояк, то ли белых или красных непонятно. Может, вообще дезертирами были, но у меня дома они не скучали и жена с ними, а когда я начал возмущаться, то меня вежливо послали на хрен и наградили пинком для ясности. Время смутное, и я мудро поступил, предварительно спрятав винтарь во дворе. Если бы пришельцев было более пяти человек, я ни за что с ними не справился, да еще винтовку могли отнять. А тут, разведав обстановку и дождавшись, пока гости уснут, я вошел в дом и, передернув затвор винтовки, скомандовал им убираться. По-русски к этому времени я болтал неплохо, и гости бы убрались,