– В роли семейных детективов никогда.
– А кем вы вообще работаете?
– Телохранителем. Чугунов Василий Васильевич, слышали про такого? Это мой босс.
– Чудовище. Я его по телевизору видела.
– Что поделаешь. Иных клиентов пока фортуна мне не подбрасывала.
– У Генриха, естественно, была охрана, но я как-то к ней мало имела отношения. В Швейцарии это вообще излишняя роскошь. Меня саму тоже охраняли, когда я пела на зарубежной сцене, – это входило в контракт. Но мне казалось, что все это чисто условно: декорации для престижа театра.
– Напрасно вам так казалось. С такой звездой, как вы, доверят работать не всякому телохранителю, а только профессионалу высочайшего класса.
– Ну, не знаю. – Она нахмурилась. – Это все очень утомительно, и я всегда обходилась без этой чепухи. Думаю, и в будущем обойдусь. Мне никогда прежде не приходило в голову опасаться за свою жизнь. – И при этих словах она неожиданно осеклась и умолкла.
– Умер ваш муж, Марина Ивановна. – Кравченко скорбно покачал головой. – Это пока все, что нам известно.
Глаза Зверевой подернулись влагой.
– Так я могу на вас надеяться? – спросила она.
– Конечно. А напоследок хотелось бы попросить вас об одном личном одолжении.
– О каком?
Кравченко склонился и по примеру приятеля поцеловал женщине руку.
– Если возникнет необходимость, мы будем приходить к вам и задавать вопросы. А вы будете стараться на них ответить. Если же вопрос вам покажется слишком личным, глупым, назойливым или бестактным, вы нам все выскажете на этот счет, но потом все равно попытаетесь ответить. Договорились?
– Договорились. Только я не привыкла откровенничать о своих делах с кем бы то ни было.
– Об этом я догадался. И учту. И последнее, – Кравченко встал. – Почему позавчера вы пытались отказаться от того письма? Почему утверждали, что все написанное в нем – глупость? Еще счастье какое-то упомянули, помнится…
Мещерский дернул его за рукав: «Довольно, хватит, ты же с женщиной, болван, разговариваешь. С жен-щи-ной. И какой!»
– Когда мы приехали сюда, в этот дом, я сначала беспокоилась, но все оказалось так чудесно! – Зверева сплела пальцы. – Я тут и думать о своих страхах забыла. И к тому же мне было совестно признаться в таком постыдном малодушии. Кому понравится воскрешать в памяти навсегда вычеркнутый из жизни кошмар? Вы приехали, я была вам очень благодарна, и мне хотелось, чтобы вы просто пожили тут у меня, потому что вы очень хорошие, добрые, отзывчивые и великодушные молодые люди. У вас, Вадим, взгляд открытый, и смеетесь вы заразительно. И даже когда так сурово и испытующе, совершенно по-взрослому на меня смотрите, как сейчас, например, все равно я чувствую, как вы чудесно молоды, как победительно, покоряюще молоды. И я… я невольно вспоминаю себя в ваши годы. А теперь вот буду вспоминать Андрея. Вас удивило, что я говорила о счастье. Господи, какие восхитительные, наполненные счастьем мгновения мы пережили здесь с ним. И