Аглая моментально растянулась на широкой деревянной скамье, сунув под голову свой вещмешок, а Типун принялся инспектировать припасы. В углу тролли исправно держали гору кривого сушняка, натасканного из северной долины, – все равно они принуждены были обеспечивать свой поселок таким способом, и магистрат обязал их следить также и за этой хижиной, – на пыльных полках нашлась глиняная посуда и одна покореженная алюминиевая ложка, сунутая в банку с грязноватой солью. Какой-то щедрый травник даже оставил на стенах несколько пучков пахучих прутьев неясного происхождения. Типун выбрал из связки факелов, сваленных в углу, самый крупный и запалил его, приладив на скобе. В очаге посреди хижины нашелся металлический прут и лет сто не чищенный котел, но идти за водой было лень.
– Не спи, – сказал он девушке. – Сейчас освежую ногу, и зажарим ее на огне. Зря, что ли, денарий заплатили?
– Я, пожалуй, посижу на пороге, – опасливо ответила она, косясь на несимпатичный кусок мяса. – Люблю закаты в горах.
Аглая схватила кусок хлеба и устроилась на валуне с камерой – пейзаж и в самом деле был достоин альбома фотолюбителя. Сейчас даже можно было разглядеть слабые блестки вечерних огней, вспыхивавших в Южном Тротаре, и Типун представил себе, как народ после смен расползается по тавернам, бродячим театрам, танцзалам и другим, особо злачным местам, чтобы всласть и с толком провести вечер трудного дня. А здесь что? Отскабливай шерсть с козьей ноги и слушая шелест ветра в щелях домика. Он покосился на Букву, которая подтянула ноги к груди и ссутулилась на камне, склонив голову на колено и глядя на жалкий, багровый горбик светила, еще торчащий из океана. Ее волосы, освобожденные из узла, свободно рассыпались по плечам и спине и как будто тоже светились.
Внезапно она вздрогнула и чуть не упала с «насеста», затем поспешно напялила очки на нос. Типун повернул прут с нанизанным мясом на очаге и поспешил наружу, прихватив окровавленный нож.
– Что случилось? – встревоженно сказал он.
– Там в расщелине что-то белое, – прошептала девушка и отодвинулась за камень, поближе к Защитнику. – Все мохнатое, с огромной козлиной бородой… И что-то говорит невнятно и очень злобно.
– А-а, – облегченно протянул Типун и опустил оружие. – Это кальчона, полусобака-полукозел. Верный признак, что ночь будет темной… – Он поглядел на доступный обозрению горизонт, выискивая наползающие на Тротар облака или даже тучи, но те, видимо, приближались с севера или востока, закрытые пока горами. – Успела снять?
– Я испугалась, – смущенно проговорила