– Это Безымянные руины, – пояснил Проводник. – Пока не стемнело, мы еще можем осмотреть их. Все равно до приюта еще три километра топать, как раз мимо них.
– Хорошо, – устало произнесла девушка. – Деваться ведь нам все равно некуда.
Открытое ветрам пространство, пятачок свободы взгляда в горах, пересекали острые тени, оставленные заходящим солнцем на покатых камнях, сглаженных временем. Руины выглядели так, словно путники перенеслись на тысячи лет вперед, и все созданное человеком и другими обитателями Тротара рассыпалось и стало приютом для змей и трав. До развалин оставалось еще около сотни метров, как вдруг справа, со стороны утеса, долетела протяжная бессловесная песня, и ее распыляемые ветром, искажаемые эхом звуки были прекрасны.
– Что это? – вскинулась девушка и поглядела на север. – Погляди, Типун, там кто-то есть! – Она возбужденно подергала проводника за рукав и потянула за собой.
– Это дикий тролль. – Типун удержал Аглаю. – Он может быть опасен.
Тролль стоял под склоном, задрав голову, и пытался рассмотреть нечто в пещере, зев которой располагался на высоте пяти-шести метров. Звуки песни, похоже, доносились именно оттуда, однако их источника видно не было. Тролль же, вероятно устав стоять, присел на камень и сбросил с плеча ношу – немалый мешок с чем-то увесистым. По всему видно было, что песня привела его в задумчивое и возвышенное состояние, поэтому Проводник сказал:
– Ладно, подойдем к нему… Это пантера поет, животное кроткое и нелюдимое. Помимо мелодичного голоса, она обладает благовонным дыханием. Спит три дня и три ночи, а потом поет, если погода хорошая. Не знал, что они еще живут на острове…
– А что такое? – Буква словно обрела второе дыхание и поспешала за ним, не спотыкаясь и легко перескакивая через преграды.
– Они с драконами антагонисты, – пояснил Типун, заслужив пристальный взгляд магистрессы. – Дракон, понятно, сильнее, зато пантера верткая и хитрая. Эй, братец! – обратился Проводник к горцу, удивительно чистому и благостному – разве что кровавые потеки на его заскорузлых лапах и губах, а также пропитанный кровью же мешок выбивались из образа.
Дикий тролль нехотя приоткрыл глаз и что-то прорычал, а пантера в пещере замолкла.
– Плохо, – укоризненно заявил горец. – Оно боится голоса. Как теперь слушать песню? Хотите умереть? – оживился тролль и зашарил в мешке.
– Но-но! – сказал Типун и шагнул к обитателю местных ущелий, нимало не смущаясь его воинственным видом. – Оставь пращу в покое, а то в Магистрат