–А-а-хэх-хэ-хэ! – не открывая глаз, зевнул до хруста в скулах.
Шорох рядом, заставил все же резко проснуться. Дернувшись, повернул лицо на звук, думал крадется Энвер. Было такое раньше. Возникшая фигура человека над ним, серой тенью накрыла обзор, чем-то запечатав рот, не давая возгласу вырваться. Последнее, что почувствовал, боль в теле с левой стороны, словно шершень выпустив жало, клюнул ним в незащищенный участок тела. Темнота.
–Готов! – прошелестело слово над распростершимся телом покойника.
–Вперед!
Из тихо приоткрытой двери хаты, отчетливо доносился храп, запах немытых тел, табака и ружейной смазки. Пластуны следуя друг за другом, просочились внутрь. Кардаш прислушался, выравнивая дыхание. Глаза привыкли к более плотным сумеркам помещения. Башибузуки вповалку дрыхли кто где пристроился. Час волка, самое лучшее время для разведчика, самое лучшее время для мести. Прошептал за спину:
–Работаем!
Понеслась душа в Рай. Пластуны двойками, страхуя друг друга, разбрелись по комнатам, орудуя ножами стали уменьшать поголовье безрогого, безбашенного скота, пришедшего на их землю убивать и насиловать жителей станиц. Запах крови ни с чем не спутать, он проникал в ноздри, готовый дать молодняку в первый раз вышедшему «на боевые», возможность извергнуть содержание желудков.
–Этого вязать!
Не хата, а настоящая заправская скотобойня.
–Выноси!
Наконец-то свежий воздух.
–Потопеня! Вахмистр, что там у тебя?
–Все как доктор прописал, вашбродь.
–Сеновал?
–Зачистили! – доложил урядник Лебедь, казак станицы Харлампиевской. – Вашбродь, мы тут того кренделя, что мальчишку напрягал, живьем взяли.
–Ну, да. Лебедь птица гордая, она падаль клевать не будет. – Невесело пошутил офицер. – Сюда его.
–Слушаюсь!
Сумерки развеялись, но солнце еще не вышло из-за холма нависшего над хутором. Освободившиеся казаки шастали