– Пойдем к нему. К привратнику Крукшенку. У нас есть еще несколько минут.
И он срывается с места, тянет за собой Томаса.
– Он любит меня, этот Крукшенк. Я иногда захожу к нему поболтать. Он расскажет мне, что это за посылка.
И когда они несутся вниз по лестнице, стуча каблуками, приноравливаясь к поступи друг друга, Томас забывает – почти – о том, что он больной человек, ходячая зараза, сын человека, совершившего убийство.
Привратник
Двое мальцов. Являются ко мне с расспросами. Один счищает с вещей наслоения, обнажая правду, будто сделан из скипидара, а второй с глазами такими честными, что так и хочется ему исповедаться. Говорю я, натурально, со вторым, но приглядываю за первым. Он из тех, кого лучше не оставлять у себя за спиной.
– Посылка? – спрашиваю. Мол, уж и не помню. Только так и выживаешь в этом мире. Изображаешь тупицу, коверкаешь слова – и становишься невидимкой: кинут на тебя один взгляд и тут же забудут. Но то сильные мира сего. А с мальчуганами этими все не так. Они-то поумнее своих учителей. Просто выжидают, пока я не проговорюсь.
– Да ничего особенного, – говорю я наконец. – Сладости всякие. Чай. Печенье. Из Лондона, кажись.
Вот и все, что я им выдаю. Ну и название фирмы – надо же понять, что́ они уже знают:
– Смотрите, какая большая красивая печать на посылочном ящике. «Бисли и сын. Импорт-экспорт, поставщики королевского двора».
Ни один из них и ухом не ведет. Значит, еще невинны. Хотя молчун выглядит так, будто родился с кинжалом в кулаке. Будто ему пришлось прорубать путь на этот свет, и он не возражал.
– Собираетесь на экскурсию, ребятки? Завтра, что ль? – спрашиваю я, хотя, конечно же, обо всем знаю.
– Да, мистер Крукшенк. Вы поедете с нами?
Мистер Крукшенк, скажи на милость. Уважительный какой, шельмец, до чего мягко стелет. Правда, смотрит так, будто и не врет вовсе. Если в Лондоне он посмотрит эдаким ангелочком на какую-нибудь девку нравом помягче, та забесплатно обслужит его.
– Ну нет. И в мыслях не было. Слишком жутко для нашего-то брата. Ни за какие коврижки не поеду. Уж лучше на Луну слетать. Не так боязно.
Как будто я в Лондоне не бывал. Дотуда с полсотни миль. Два дня пешком, когда молодой был. Нынче всего и делов-то – садись на поезд и поезжай. Прихвати только жареной курятины. Сплошное удовольствие.
Но как ни крути, чудна́я затея, эта их экскурсия. Ох, времена меняются. Ренфрю то и дело письма получает. По три-четыре в месяц. Имени на конверте нет, но разве я не понимаю, что это из министерства, почтовый штамп-то никуда не денется. Ричмонд-на-Темзе. Достаешь карту и смотришь, что там. А там Новый Вестминстерский дворец. Самое сердце власти. Хотя ходят слухи, будто парламент снова переезжает. Подальше от Лондона: стены уже сереют. Кстати, Траут получает почту с того же отделения, но адрес на его письмах написан другим почерком – круглым таким: должно быть, дамочка. А письма к Ренфрю накорябаны кое-как. Если поднести конверт к свету, то видна тень