Рядом зашевелились.
– Разбудил, тогда рассказывай, – продолжал после паузы голос. Он был хриплый и принадлежал, вероятно, старику.
– Что рассказывать?
– Как там, на воле?
– Ночь.
– Говорят, зима.
– В смысле?.. А, ну да, не без этого. А ты тут давно что ли сидишь?
Голос не ответил. Закашлялся. Валбур почувствовал на колене чужую цепкую руку. Перехватил худую кисть, оторвал от себя.
– Сильный. Ты высидишь, – с некоторой завистью сказал голос. – А мне помирать пора. Ща посплю и помру.
– Погоди помирать. Кто сам-то будешь?
– Уж и не помню толком.
– Не бреши.
– С мое посидишь, имя свое забудешь.
– И за что тебя?
– А тебя?
– Фра’ниману одному рожу помял.
– Всегда мечтал…
– А чего сделал-то?
– Я-то? – Старик снова замолчал. – Правду сказал.
Валбур уже успел задуматься о своем, когда до него дошел смысл последних слов.
– Вот как! Это что же такая за правда, за которую сюда без сроку сажают?
– Да уж какая есть. Вернее, была.
– Не поведаешь?
– Как-нибудь в другой раз.
– Так ты же помирать, вроде, собирался.
– Я-то? Ну, да… Только знаешь что? Если я тебе скажу, а они узнают, что я тебе сказал, то и тебя уже отсюда никуда не выпустят. Согласен?
Вопрос повис в темноте. Валбур уже был не рад, что поддержал беседу с этим сумасшедшим. Потому что нет такой правды, за которую лишают свободы. Есть правда, за которую лишают жизни. Но не свободы. Может, у дикарей так и принято, да только не здесь. Тэвил! Мысли от такой вони сами путаться начинают.
– Тебя тут что, и до ветра не выводят?
Старик молчал. Вероятно заснул. Валбур отчетливо представил себе, на что должен походить пол, особенно в углах, если кто-нибудь удосужится заглянуть сюда с факелом. Обвел руками вокруг себя, боясь наткнуться на что-нибудь мокрое или скользкое. Обнюхал пальцы. Вроде бы пока не вляпался. Решил сидеть смирно и ничего больше не трогать. Поспать бы, но разве ж теперь заснешь?
Он закрыл глаза, а когда открыл их снова, ему показалось, что в помещении стало светлее. То тут, то там в стенах и двери проглядывали узкие щели. Затеплилась надежда, что через какое-нибудь время привыкнет к мраку и сможет различить какие-нибудь предметы.
Прислушался к голосам. Только мужские. Ну, ещё бы! Женщины не достойны таких почестей. Их можно заставить расплачиваться разными другими, более приятными способами. Подумалось о Фелле. Наверное, уже проводила гостей и ложится спать. Все-таки очень хорошо, что он её встретил. Даже если ему скоро придется погибнуть – жизнь прожита не зря.