– Спасибо, Петрович!
– И тебе спасибо, Микола! Будет ещё – звони!
– Обязательно!
И они разошлись, довольные совершенным гешефтом.
…Как они могут предпочесть какую-то бурду из ячменя благородному напитку, вобравшему в себя свет Солнца и соки Матери-Земли, родившемуся из рубинового винограда, который деревенские девушки давят босыми ножками, высоко подоткнув подолы, обнажая крепкие бёдра, а, барон? … Точно, это влияние Англичан.
Приехав домой, дядя Яша обнаружил жену ползающую на коленках по ковру над выкройками. Она любила шить и охотно брала заказы у друзей и знакомых. Увидав её оттопыренный, круглый, такой соблазнительный зад, дядя Яша немедленно воспылал страстью! Незаметно в кавычках подкравшись, он ухватил Шуру за талию двумя руками. Против всяких ожиданий, она воспротивилась:
– Не сейчас! – и толкнула локтем в мужний живот, – У меня прилив вдохновения, не обламывай!
Отвергнутый муж обомлел от изумления: впервые за тридцать лет супружеской жизни он получил отказ!
– Шура, – начал он, – как же так, слушай? У меня же уже все вооружение с предохранителя снято!
– Вот и поставь обратно на предохранитель свою пушку! Сказала – не сейчас! Ночью все получишь… два раза.
Поняв отчетливо, что жена не шутит, обескураженный дядя Яша проковылял на кухню. Обед не был готов! Тоже впервые за тридцать лет. Пришлось засучить рукава и готовить самому. Накрутил фарша, замесил тесто, раскатал и стал лепить пельмени. Через полтора часа сварил первую порцию, выглянул:
– Жена! Есть будешь? Обед, слушай!
– Нет, ешь без меня! Я занята… потом поем!
Дядя Яша снова удивился. Совместный обед был одним из семейных ритуалов! Но делать нечего, поел один… как на гауптвахте. Полил и причесал кактус. Потом ушел в спальню, до ужина читал. Уже программа «Время» началась, когда он вышел поставить чайник. Шура все ещё возилась с выкройками и эскизами.
– А где наш сын, слушай?
– У Олечки. Родители уехали на дачу, он и сорвался девочку охранять, а то ей одной страшно.
– Гы! Понятно! Ужинать-то будем?
– Не, я потом… сейчас не могу…
Досадливо хлопнув дверью, сделал себе пару бутербродов с любительской колбасой и российским сыром, ибо готовить что-либо более сложное не было энтузиазма. Чай тоже заваривать не стал – женил кипятком старую заварку. С расстройства налил и выпил стопку портвейна. Не помогло…
Оставалось сидеть и таращиться в телевизор. Несколько развлек фильм про войну. Лётчики там выдавали такие перлы в смысле команд, что не захочешь, а обхохочешься. Самолеты взлетали как попало и закладывали немыслимые в реальности виражи. Фашисты не могли попасть в цель с двух метров, как ни старались, советские же асы, принявшие перед боем свои фронтовые сто граммов, не промахивались никогда!
То, во что они попадали своими пулями, обязательно загоралось.