Уже готовясь к выходу, Онуфрий вдруг вспомнил, что в результате этот рассказ «Объявлено убийство» сильно хорошим-то и не кончился, хотя все персонажи ожидали смешного… И его осенило – а не тот ли тип, которого он стукнул тогда, почти полмесяца назад, на вечернике на выставке Кинули, и был Нефёд, о котором писали? Но что уж такого он с ним сделал?
Он ненавязчиво высказал свои соображения корефану Фильке, когда они встретились на улице.
Филя снова поцокал языком и повторил:
– Зря ты его «розочкой», Онуфрий! Ладно бы просто по башке, но «розочкой» человека тыкать всё же было не надо! И зачем ты так его сразу?
Онуфрий молчал. Он и сам бы не ответил, зачем решил дать по кумполу. Просто агрессивные действия смокинга завели его, немного отключили чистый разум и включили бешенство, как с ним частенько случалось. Он и разрядил его. К радости некоторых гостей и к шоку других. Ведь такой он был всегда, Онуфрий. По такой же «системе» тогда гонялся за этой девкой Галей и кидал ее в лужу и снег… Просто раз его бесило – он и бросался вперед. И неважно, кто являлся мишенью – нелепая девчонка или реальный хулиган. И «розочкой» ткнул потому – что – его вел импульс, который, когда выходил из-под контроля, становилось трудно удержать…
Так или иначе, они направлялись вместе с корешем Филей к Буровской трясине.
Место было почти легендарное. К черте Москвы эту местность присоединили не так давно, а когда-то так здесь вообще, ясно-понято, стояли села. И, судя по всему, наличествовало реальное болото. Потом его, совсем на границе города, пытались осушить, но природа, видимо, всё равно взяла свое и место осталось топким. Потом строили метро, всколыхнули какие-то еще почвы, сюда снова прибыла неожиданно вода и… по сей день это была небольшая топкая трясина уже смешанного – природно-техногенного происхождения. По ее краям проходило несколько мостков, некоторые – практически стихийно сделанные из досок горожанами. Но мимо нее спокойно топали на работу жители окраины, а дальше – за город убегало Троицкое шоссе с дымящими красными трубами по сторонам.
Вечерами здесь иногда собирались какие-то компании, но… в общем ничего особенного.
И Онуфрий размышлял, как и кто узнал, что он действительно ходит здесь на работу в агентство, и откуда кому стала известна его фамилия?
Они, как договаривались, заняли с Филькой разные позиции с двух сторон трясины. Точно ведь было непонятно, откуда заявится неизвестный враг, решивший стреляться. Поэтому Фил прятался на том бережку огромной вязкой лужи, за осинником и чахлыми ивами, а Онуфрий стоял себе, дымя, руки в карманы, напротив. Потом осторожно стал бродить вдоль. Делал незаметные знаки Фильке…
Однако никого вокруг не было, кроме них двоих. Только иногда спешил запоздалый прохожий, тоже с работы или еще откуда, даже не глядя в их сторону. И становилось очевидно, что этот