Страшно закричала в толпе какая-то женщина, забилась в крике безумном, рвалась сквозь цепь к идущим, но её схватили, уволокли куда-то. Наверно, мать Вали. Когда были недалеко от виселицы, запела Валя. Не слыхал никогда я такого голоса – с такой страстью может петь только идущий на смерть. Она запела «Варшавянку»; её товарищи тоже подхватили. Хлестали нагайки конных; их били с тупым бешенством. Но они как будто не чувствовали ударов. Сбив с ног, их к виселице волокли как мешки. Бегло прочитали приговор и стали вдевать в петли. Тогда запели мы:
Вставай проклятьем заклеймённый…
К нам кинулись со всех сторон; я только видел, как солдат прикладом выбил столбик из подножки, и все трое задёргались в петлях…
Нам, девятерым уже у самой стенки прочитали приговор, в котором заменялась смертная казнь генеральской милостью – двадцатилетней каторгой. Остальных семнадцать расстреляли».
В романе эпизод казни рассказывает Павке Корчагину его товарищ, наборщик типографии из Шепетовки Самуил Лехер. Как и в какой степени познакомился с реальными событиями Николай Островский, был ли сам свидетелем подобной сцены, ведь он жил в Шепетовке в то время, или только слышал об этом, пока не известно, но зато сегодня мы можем с полной уверенностью сказать, что восьмая глава первой части писалась Островским с максимальным приближением к действительности. Тому есть много оснований.
Островский и Корчагин в гражданской войне
Восьмая глава первой части романа «Как закалялась сталь» давно привлекает к себе внимание многих исследователей, да и просто читателей. Именно в ней Павел Корчагин предстаёт перед нами в героическом свете бойца Красной Армии, участника боёв гражданской войны на Украине. Немало энтузиастов, убедивших себя в том, что роман есть точная автобиография писателя, пытались по описаниям мест боевых сражений определить боевой путь самого Островского. Нашли даже, сопоставляя страницы романа с действительным маршрутом передвижения Первой конной армии Будённого, место легендарного ранения Павки Корчагина и установили там памятную стелу, указав на ней, что здесь был ранен Николай Островский, хотя никаких документальных подтверждений тому найдено не было.
Первоначально тем же ошибочным путём пошёл и я, углубившись в толщу документов Центрального государственного архива советской армии, где перекопал существенную часть архивного фонда под номером 245, то есть фонда Шестой кавалерийской конармии Будённого. Правда, я основывался не на тексте романа, а на письме Островского Жигиревой, датированного 26 ноября 1928 года, которое является, пожалуй, единственным документальным источником, где рукой самого Островского написаны строки, говорящие более-менее определённо о его участии в событиях гражданской войны. Вот что он пишет:
«Только несколько минут, как сосед по коридору, партиец (краснознамёнец) избивал свою жену, работницу Зою…
Это, между прочим, один из тех партийцев здесь живущих,