Висящая над ней угроза, понятно, отпала, но Козина особого облегчения почему-то не чувствовала. Наверное, потому, что главное не отпало – не исчезли причины, обрекающие марать свою репутацию даже медицинских работников – людей самой чистой и светлой профессии.
Как распорядиться злополучной кассетой, она еще не решила, но ей было ясно одно: фигурировать в изобличении преступников эта кассета не будет.
Упускаемый шанс
Осень в этом году как будто забастовала – уже к финишу мчится октябрь, а на дворе настоящее лето. В такое время хорошо быть где-то за городом, бродить с кузовком по грибному золоченному лесу или сидеть с удочкой на берегу полусонной речушки.
У Сергея Гречухина таких возможностей нет, их с потрохами съедает работа, работа по черному найму на частника при центральном городском рынке. Здесь все замешено на деньгах – и время, и отношения, и помыслы, и поступки. Все спрессовалось в липкий осклизлый клубок, в сердцевине которого деньги.
Но деньги зачастую только маячили призрачно, как миражи, не воплощаясь в реальность. Подобно прыщам возникали какие-то новые обстоятельства, что-то вдруг оказывалось не просчитанным, недосказанным, недопонятым. Приходилось что-то доделывать, отстаивать, исправлять, и все второпях, все на нервах, какой уж тут отдых!..
А на днях на Сергея свалилась совсем уж нелепая неприятность, дурацкая, по его оценке, болезнь: у него воспалился коленный сустав. Казалось бы – чепуха, а нога отказала, без болей невозможно было ею даже пошевелить, не то чтобы выйти из дома. И теперь прелести загулявшего бабьего лета он созерцать может только с балкона, со второго этажа многоквартирного дома, стоящего в шеренге таких же стандартных одноликих домов на городской окраинной улице.
Оставаясь в квартире один, – сын уходил утром в школу, а жена на работу, – Сергей ковылял на балкон, опускался в плетеное кресло и, чтобы не поддаваться влиянию скорбных эмоций, усилием воли заставлял себя наблюдать за происходящим на улице. С балкона он хорошо видел лица прохожих, слышал, что они говорили, сам же для них оставался невидимым. Это занятие отвлекало его и от назойливой боли, и от подсчета потерь, привнесенных нежданной болезнью.
Внизу, почти под самым балконом, у входа в продовольственный магазин было всегда оживленно. Там располагалась с нехитрым товаром – калеными семечками бойкая, не совсем старая женщина. Она жила в этом же доме, но Сергей о ней знал пока очень немногое, только, практически, то, что зовут ее тетя Марина. С тазиком, наполненным серо-черными семенами, стаканом и низкой скамейкой она приходила сюда ежедневно. Ее товар имел спрос, возле нее то и дело вставали прохожие. Знакомые делились с ней новостями, и Сергей, бесшумно сидевший над их головами, становился