Больше всех малыш Ананда радовался встречи с Роханом, который уже приходил пообщаться с ним. Он склонился пред младенцем на колени низко – низко, опустив к земле голову, и полушепотом попросил у него прощения, объяснив ему суть сложившейся ситуации.
– Забудь на время, что твое имя Рохан, – попросил он малыша, – я обещаю вернуть тебя в твоё тело, как только выполню миссию спасения своего народа. Времени ждать этого часа уже не осталось, дорога каждая минута.
И Рохан, внимательно слушая и понимая его, как бы давая своё согласие, с трудом выдавливая детскими губами звуки, произнес, показывая рукой на себя:
– Ананда!
Рохан – Звездный воин улыбнулся, и Ананда ткнул на него пальцем
– Рохан, – сказал он.
Так между ними было достигнуто соглашение, и Рохан теперь с чистой совестью пошел к Ламе – Сахель, чтобы провозгласить ему свои намерения, якобы навеянные ему младенцем Анандой, что он, готов принять своё участие в его воспитании.
Лама видел, как младенец Ананда общался с Роханом, и поэтому никаких сомнений в его голове не зародилось. Кроме того, Лама—Сахель отметил для себя, что Рохан сделал большой скачек в прорыве своих знаний, так как прекрасно сумел изложить свою мысль и свои доводы в телепатической форме. Лама—Сахель одобряюще кивнул головой.
Детство и становление колдуна Дугпа-Мары
Рохан беспрестанно, всем своим сознанием не выпускал колдуна из поля своего видения, медитировал, пытался понять его сущность умом, будто ходил за ним по пятам, и наблюдал, наблюдал, наблюдал его жизнь. Изучал его повадки, техники, среду обитания…, ведь только распознав врага, можно его точно и быстро обезвредить. В голове что-то щелкало, и мысли быстро мелькали, как переворачивающиеся страницы книги жизни Дугпа-Мары:
Митул пытался простить причинивших ему зло людей, возносил мольбы, но у него не получалось. Да и никто из них, если честно, не раскаивался в содеянном, и, тем более, не чувствовал своей вины перед Митулом. А ему хотелось, чтобы люди осознали, чтобы их сердца встрепенулись, чтобы они опомнились, ведь он живой человек, такой же, как и они, а разве можно так с живым было поступить?
Он часто ходил к горному отвесу, с которого был виден его посёлок и ждал, ждал, что вдалеке замаячит хрупкая женская фигурка его жены. Но все надежды Митула были тщетны. Все эти страдания, с которыми никак не получалось у него справиться, усмирить своё растущее негодование и зло на людей, дали свои плоды, прорастающие в плоть семенами зла. И тогда, движимый жаждой мести, Митул принял сговор с темными силами.
Стояла морозная ночь. Полная, холодная, будто кусок льда, луна поднялась и повисла над горой, высветив темную пещерную дыру. Где-то в предгорье встала в стойку, как вкопанная, уперевшись широкими лапами в скалу, самка степного волка и, взметнув к небу свою морду, взвыла на луну. Её протяжный вой понесся над просторами гор