Переполненный такими мыслями, я вернулся к началу учебного года в Курск. Впрочем, Асе многое из моих рассказов было не очень интересно, особенно тех, что касались джазовой музыки. Жаль, что в Курск иностранные оркестры не приехали. Я б обязательно повел ее на такой концерт. Вместо них проездом на родину выступал в актовом зале нашего института народно-танцевальный ансамбль грузинского университета, который тоже произвел на нас большое впечатление. Но когда в Курск приехал на гастроли эстрадный оркестр Эдди Рознера, который был только недавно амнистирован и возвращён с Колымы, то тут уж я случай не пропустил и повел таки Асю на его концерт. Концертом Ася, помню, осталась довольна. Вот только не понравилось ей, как Рознер под бурные аплодисменты зала начал на сцене целовать солистке ручку, потом локоток, потом плечико. «Старый пошляк, твой Рознер», – решительно заявила Ася…
Вот уже третий год я вместо стипендии получаю от родителей ежемесячно по 500 рублей, которые трачу на еду, книги и кино. Прожить мне на эти деньги было трудно, но я прекрасно представлял себе, что родителям эти деньги даются тяжело, и просить их об увеличении суммы было мне совестно. Поэтому я (и Игорь тоже) все время раздумывал об устройстве на какую-нибудь работу попроще, которая бы не мешала учебе. И как только мы услыхали, что в контору «Курскгражданпроект» требуются георабочие на неполный рабочий день, я, Игорь и Светик Харламова помчались туда.
– А какие у нас, как у георабочих, будут обязанности? – попытался уточнить я.
– «Гея» по-гречески – это земля, поэтому все что будет связано с землей и будет входить в наши обязанности. – Важным тоном пояснил нам начальник конторы. Пришлось мне теперь ногами мерять поля и пустыри Курска. То это было место, где будет размещаться будущий Курский телецентр, то место строительства нового жилого массива для работников Тракторного завода и по прочим местам будущих застроек. Осенняя погода нас не баловала, непрерывно дули пронизывающие холодные ветры. Я все время бодро бегал по полю с геодезической рейкой, мой замерзший инженер-геодезист смотрел на меня через стекла нивелира или теодолита, а Светик, сидя рядом с ним на земле, выглядывала из-под накинутых на нее теплых вещей и записывала в журнал