Игорь присел на поваленную поперек оврага засохшую осину. Не хотелось уходить отсюда. Он закрыл глаза.
Какая безмятежность вокруг… Сквозь вкрадчивый шепот травы чуть слышно журчал внизу ручей. Шелестела листва наверху. Пересвистывались на все лады птицы. Шуршали стрекозы. Назойливо звенела мошкара. Вдруг в мерный приглушенный шум резко ворвалось громкое жужжание шмеля. Игорь вспомнил, как в детстве они с Матвейкой изучали засушенного шмеля, стараясь понять: как он может летать при его солидном весе и таких маленьких крыльях? И тут же память снова унесла его в прошлое, на войну, и он снова слышал стрекот вертолетных лопастей и гул истребителей. Поплыли перед глазами афганские горы. Он увидел их впервые в иллюминатор самолета, который доставил их на аэродром в Баграме. С огромной высоты горы казались нереальными, картинными. Бесконечные округлые гряды нависали над ущельями, будто сказочные великаны – стражники, охраняющие долины. Белели кое-где горные вершины. Казалось, серо-голубые тучи цеплялись ватными краями за гребни хребтов. Иногда у подножий гор проявлялись остатки глиняных дувалов – там были раньше кишлаки, – а в жилых селениях просматривались беспорядочно раскиданные округлые жилища из серой глины. Потом Игорь не раз бывал в кишлаках, хорошо изучил их. Дувалы, которые ограждали жилища, – это небольшие постройки из прутьев и камней, обмазанные саманом. Во двориках – яблони, только не такие, что растут у них в родном саду; а еще непривычные для России персиковые и абрикосовые деревья.
Не раз он наблюдал за горами из кабины «вертушки». За хребтом медленно открывалось новое межгорье. Узкий распадок уходил вверх, к горному гребню, над которым часто можно было увидеть парящего ягнятника. Весь день стоял мучительный зной, от которого горы раскалялись и выглядели красно-коричневыми. Лишь холодно и ребристо блестели изломы скал. Все вокруг ожидало в томлении спасительного вечера. А ночи в горах были холодными, можно обморозить пальцы…
Он открыл глаза. Прямо перед ним на цветок колокольчика опустилась бабочка-крапивница. Она потянулась свернутой в трубочку спиралькой на дно цветка. Трубочка раскрутилась, и через нее бабочка стала высасывать сладкий нектар. Насытившись, перелетела на соседний цветок.
Игорь даже здесь не мог не думать о событиях последних дней, случившихся в их фирме. Прокручивал вновь и вновь разговор с Толей Васиным перед своим кратковременным отъездом в родную деревню. Толя неожиданно пригласил его на прогулку. Когда они по набережной удалились от офиса, заговорил вполголоса:
– Игорь, ты выбрал неудачное время для поездки. Что за срочность?
– Завтра день нашей встречи с лучшим другом детства. Мы дали слово перед армией, что встретимся через три года после дембеля, чего бы в нашей жизни ни случилось. Я не могу не поехать. Пара дней ничего не решит.
– Как сказать, – у Толи заиграли желваки. – Факс от швейцарской фирмы о переносе встречи не случаен, он настораживает. Что-то происходит. И Садовников