– Ничего… Потом объясню.
– Объяснишь потом, – кивнул Алва, – а отдохнешь – сейчас. Садись. Когда придешь в себя, Уилер тебя проводит в галерею.
– Не нужно, – сейчас он немного посидит и вспомнит… вспомнит что-то важное. – Я подожду здесь.
– Я за ним пригляжу. – Салиган запахнул строптивую куртку и ловко оттер Уилера. – Я умею, так что кощунствуйте спокойно, не торопитесь.
– Спасибо, – хорошо, что Раймон остается, он поймет… – Я в самом деле сяду.
Приветственно скрипит скамья, рука нащупывает буквы на тыльной стороне спинки – чей-то вензель… Чья-то юность… Теплое дерево, прохладный гладкий камень, непроглядно-черный и при этом блестящий, как зеркало в ночи. Камень ловит отблески огня, обычное дело, а кажется – в глубине мечутся полузнакомые тени. Грациозно изгибается выдра, ловит ветер хищная птица, взмывает в прыжке рогатый олень, трясет гривой одинокий конь. Олень. Конь. Снова черный олень в круге света. Багерлее, скованные руки, кровь… И сова. Откуда здесь сова?
– Диамнид… – Алва тронул рукой мрамор. – Он решил, что о нем будут знать только это. Что ж, быть по сему. Уилер!
– Монсеньор?
– Утром вернете плиту на место и обрушите лестницу.
– Будет сделано, – заверил «фульгат». – Ни одна сволочь не доберется.
– Именно, – рассеянно кивнул Алва, направляясь к следующему надгробию. – Итак, их было семеро, и они все испортили.
– Э, – не выдержал Марсель, – выходцы такого не говорили, и вообще, мы лезем или нет?
– Лезем? – глаза Ворона смеялись. – Ты часом не помнишь, кто за каждым завтраком требует от меня впредь обходиться без дыр?
– Это не дыра, – зашел с другой масти Валме, – это отверстие, причем рукотворное.
– Трижды, – уточнил Рокэ. – Одноглазый мальчик, о котором так беспокоится Арлетта, не мог бросить гробницу открытой. Времени у него было мало, но совесть и солдаты имелись… У кого здесь было первое, но нет ни второго, ни третьего?
– Ты ужасен! – прыснул Марсель. – Я, между прочим, от удивления чуть на зверя не сел.
– Рамон застиг тебя врасплох. Зачем вам вообще понадобилось кощунствовать? Веселее было сунуть эту радость во вьюк к Лараку и ждать результатов.
– Салигану нужно вернуться, а барон ведет себя как свинья, – Марсель опять злился, правда, не на Алву. – Когда я сказал, что Марианна умерла, этот вдовец даже не прослезился. У него не душа, а… Рожа!
– И тебе хочется, чтоб она шмякнулась? Ничего не имею против, но почему я должен лезть в дыру?
– Не должен, но ты меня приставил к Лараку, это способствует помрачению. Хорошо, лезу я, не оставлять же…
– Ну нет! Теперь я тоже играю, – перебил Алва. – Уилер, в гробнице