Ну, куда пчелиная матка полетит, туда и рой следом. Только матка летает высоко, за ней не всякий поспеет, а кто поспеет – дорого за это платит. В те времена, сказывают, Балтис от любви голову совсем потерял, каждый мельд на Леспу тратил, каждую свободную минутку ей уделял. В конце концов Леспа, даром что не знала, чего ей от Балтиса надобно, поняла, что не прочь с ним наедине остаться, в его объятиях понежиться да неведомой науке у него выучиться.
Как ни старалась Леспа удобную минутку улучить, ничего у нее не выходило. Отец ее, человек зажиточный, хозяйство вел справно, держал долю в рыбачьей лодке на Жергене, а потому считал Балтиса неподходящим ухажером для своей красавицы-дочери, отвадить его хотел. Вскоре Балтис перестал у дома Леспы околачиваться – никто его там не привечал, а как Леспа ему украдкой улыбалась, то родители ее ругали строго. Ну, вы сами знаете, что запретный плод слаще сладкого. Леспе стало любопытно, чего же Балтис так отчаянно добивается, да и тело ее тоже изнывало от тайных желаний, вот только раскрыть эту тайну Леспа никак не могла, хотя чувствовала, что ответ где-то рядом, как полузабытый сон, – впрочем, в то время снов на свете еще не было.
– Снов на свете не было? – ахнула Чийя.
– Конечно, – серьезно кивнула Оккула. – Откуда ж снам взяться, когда звездного дворца Леспы еще не построили?
– Ох, наверное, когда снов не было, тяжело на свете жилось, – вздохнула одна из девушек.
– Так вот, в деревне, где Леспа жила, – продолжила Оккула, – поклонялись богу Шаккарну. Вы тут из разных краев собрались, не знаю, известно вам или нет, но я вам скажу, что мне рассказывали: бог Шаккарн куда древнее Крэна и Аэрты. Над здешними землями он с давних времен властвовал, еще прежде того, как ортельгийцы своего медведя в Беклу привели, а их вот уже пять сотен лет как прогнали отсюда на остров посреди Тельтеарны. Говорят, древность народа в империи до сих пор определяют по тому, чтут люди Шаккарна или нет. Шаккарн над землей властвует, оттого в деревнях его и помнят. А еще говорят, что если Шаккарн империю оставит, то империя разрушится и никакой Крэн ее не спасет. Шаккарн – бог простых людей; роскошных храмов он не требует, ему скромных святилищ хватает, не то что богам жадных жрецов и богатых владык.
– Ш-ш-ш! – испуганно воскликнула Чийя, зажмурилась и схватила рассказчицу за руку.
– Да не пугайся ты так! – невозмутимо сказала Оккула. – И глазом не коси почем зря. Я слишком дорогой товар, здесь меня никто не тронет. Были б мы в верхнем городе – другое дело. Ну, как бы то ни было, в честь Шаккарна великий праздник устраивают в начале осени, и в какой деревне святилище есть, его украшают цветами и особыми покровами – женщины их годами ткут да вышивают. А в день праздника мужчины несут плоды своих трудов: крестьяне – овец, коз или коров, кузнецы – изделия железные, кожемяки – шкуры выделанные и так далее. Всю эту живность и предметы называют жертвоприношением