Восемь оставленных строк. Но и они – всего лишь приближение к авторскому замыслу, последняя ступень к совершенству. Еще несколько штрихов мастера.
На холмы Грузии ночная тень легла
Шумит Арагва предо мною
Мне грустно и легко, печаль моя светла,
Печаль моя полна тобою…
Тобой, одной тобой – мечтанья моего
Ничто не мучит, не тревожит
И сердце живо вновь – и любит от того
Что не любить оно не может.
На том же листке поэт вдруг ставит отточие, и, словно задумавшись, рисует ангела. Но ангел вполне земной – он не витает в облаках, а ступает по тверди.
Спустился ли он с небес на грешную землю? Небесное ли то создание или юная дева с трогательными карнавальными крылышками, стройная, с модной, вполне светской прической, «глаза и кудри опустив», в бальных туфельках со скрещенными тесемками робко делает шаг? Куда? Что влечет ее? На одном уровне с ее башмачками, с той условной «землей», размашисто выведена надпись на французском «Pouchkine». Пушкина. Как неожиданно… Кто она?
Ну, да, конечно же, совсем недавно, всего год назад, Пушкин чертил на рукописях анаграммы другого имени – Аннет Олениной и даже, позволив себе замечтаться, однажды вывел на листе «Annette Pouchkine».
Но Анне Олениной так и не суждено было носить эту магическую фамилию – Пушкина. А в мае 1829 года лишь одна юная особа имела все права в недалеком будущем именоваться именно так.
Странно, но никто из исследователей не связал нарисованного Пушкиным ангела с подписью самого поэта. И не логично ли тогда предположить, что и пушкинский рисунок вовсе не абстрактен. Стоит лишь пристальней вглядеться в него – и увидеть милый знакомый профиль, чуть заостренный характерный «гончаровский» подбородок, грациозно наклоненную головку, довольно высокую фигуру и даже разглядеть очерченную, отнюдь не маленькую, не «оленинскую» ножку. И вспомнить строки из письма поэта, отправленного матери невесты – его признание в том, что, уезжая на Кавказ, он увозит «в глубине своей души» «образ небесного существа», обязанного ей жизнью, вспомнить, что поэт любил называть свою Наташу ангелом и целовать в письмах к невесте кончики ее воображаемых крыльев. И, как знать, не имел ли ангел, «запечатленный» поэтом на рукописной странице, земного имени – Наталия?
Пушкин обычно не подписывал своих рисунков – они рождались, как и стихи, безудержно и вдохновенно. Графические наброски и строки в рабочих тетрадях поэта – неделимое действо, великое таинство творчества. Сколько еще осталось неразгаданных пушкинских рисунков – почти столько же предположений и версий, кто из бесчисленных знакомцев поэта удостоился высокой чести быть запечатленным его быстрым пером!
Как разгадать сокровенные мысли русского гения, движения его души?
Кого твой стих боготворил?
Но на этой рукописной