– Утренняя сводка если?
– А что там? – шеф два дня просидел на совещании в УВД, отвлёкся он от будней.
– Расчленёнка в Советском районе, – напомнил я ему. – Нижнюю половинку мужика нашли под мостом. Без Паши не обошлось.
– И вы полагаете? – вскинул он глаза.
– И гадать не стоит. Он опознание затеял.
– По одним ногам?
– Ну уж не знаю… Может, с приметами? Особые какие ноги? С татуировкой, например?
– С татуировкой только у преступников, или… – поджал губы шеф, и лицо его начало приобретать только один пунцовый цвет от прихлынувшей ярости.
– А публика-то какая! Вы гляньте! Вор на воре, бомжи и эти, – я запнулся, – женщины лёгкого поведения.
– Зачем же он их сюда-то? Зачем к нам! Их в морг!
– Ну… Паша опять что-то не учёл.
– Вы думаете? – Шеф уже решительно двинулся вперёд. – Сейчас Игорушкин объявится, а здесь чёрт знает что!
Колосухин – личность особо деликатная, и если он начинает нелитературно выражаться, значит, грядут последние дни Помпеи. Я бросился на помощь Черноборову, который уже суетился среди неуёмный толпы и что-то пытался объяснить. Моя догадка подтвердилась: начальнику районной милиции Туманову, на территории которого всплыли останки, он поручил собрать соответствующую публику криминальной наклонности для опознания личности убиенного, но, как это бывает, поручение переадресовали лоботрясу из дежурки, и тот ничего лучшего не придумал, как обязал весёленькую компанию вместо морга явиться под очи областного прокурора. Во всей этой трагикомичной ситуации пострадали все: нам с Пашей выпало автобусом вывозить возмущённый криминал от парадного подъезда, а Виктору Антоновичу – отдуваться перед боссом, ибо как мы ни старались, Петрович всю эту картину узрел и потом не раз расписывал на совещаниях этот «пример изощрённого разгильдяйства». А делал это он умело, присовокупляя такие проповеди любимыми словами: «Опять бодягу развели!» Бодяга – это безобидная трава, но если дать ей разрастись, она любую речку в болото превратит, можете не сомневаться.
Во всей этой истории одно белое пятно – в морге нос к носу я столкнулся с капитаном Квашниным, Петро мучил вопросами восходящее светило нашего экспертного заведения Славу Глотова. Тот обрадовался нашему появлению и улизнул, а с Квашниным мы уединились и поболтали от души. Он многое мне поведал о том, что произошло в районе после нашего с Очаровашкой отъезда, но меня интересовало главное, и я не переставал его допытывать.
– Странное во всей той истории на пароме, – морщился Квашнин, – что проверкой обстоятельств гибели Елены Хансултановой занимался сам Каримов.
– Как?
– Ничего не пойму, – развёл он руки. – Равиль не любитель сыска, а тут изъездился весь, на месте не сидел, будто его подгоняли.
– Может, поручение Хансултанова? Тот ещё