Он подскочил сзади к всаднику и нанес удар в бок своим мечом. Ярость придала ему силы. Меч прошел в щель между латами и достиг сердца. Степняк рухнул вниз замертво, а Наум, не теряя ни мгновения, прыгнул в седло и, не оборачиваясь, погнал ордынского коня в сторону своего дома. Несколько стрел просвистело мимо, не задев сотника. Миновав несколько домов по пустой еще улице, он оказался у крыльца своего терема с резной башенкой. То, что он увидел, заставило закаленного воина содрогнуться.
На крыльце лицом вниз в луже крови лежал мертвый Данила, на спине которого зияла рана. Чуть поодаль от него трое мертвых степняков из пеших отрядов со стрелами в груди. Дверь в терем была распахнута. Оттуда доносились звуки борьбы и крик Аксиньи. Спрыгнув с коня, Наум в ярости ворвался в терем и увидел страшную картину. Две его любимых дочери, которым не исполнилось еще десяти годков, лежали на мокрых от крови досках, рассеченные почти пополам. Они даже не успели одеться и умерли в исподнем. А трое ордынских пехотинцев, отбросив оружие, насиловали его жену в углу на полатях. Лестница наверх терема мешала ему видеть лицо жены. Со своего места сотник разглядел только разорванный сарафан и разметанные волосы Аксиньи, которая истошно кричала и царапалась, но это только забавляло насильников. Двое держали ее, а третий, сбросив штаны, ритмично двигал задницей и хохотал от удовольствия.
Ордынцы были так увлечены, что не заметили ворвавшегося сотника. А когда заметили, было поздно. Наум зарычал и бросился вперед. Тому, кто первым покусился на честь его жены, он вогнал меч в спину, проткнув насквозь. А потом сдернул его полумертвое тело с жены и, развернув, полоснул лезвием промеж ног, отсекая поганый орган. На усатом лице насильника застыло удивление, быстро сменившееся дикой болью и ненавистью. Он умер, успев сообразить, за что и кем наказан. Двое оставшихся отскочили в стороны, но не успели дотянуться до оружия. Того, что был справа, сотник ослепил ударом в лицо, выколов глаза. Сломав переносицу, клинок пробил череп насквозь. Не дожидаясь, пока упадет тело, Наум рубанул по затылку третьего степняка, который в этот момент развернулся, чтобы схватить стоявший чуть поодаль клинок. Но не успел. С раскроенным черепом рухнул под ноги Аксиньи.
Покончив с ордынцами и отбросив свой меч, Наум упал перед ней на колени.
– Аксиньюшка, – проговорил он, протянув руки к растерзанной женщине, которая, забившись в угол, смотрела