Поджечь таран удалось лишь ненадолго. Заполыхавшее было пламя степняки быстро потушили, не считаясь с потерями от стрел русских лучников, что били почти в упор. Мертвых воинов, валявшихся под колесами стенобитной машины, безжалостно столкнули в ров. И, прикрываясь высокими деревянными щитами от хлеставших сверху стрел, придвинули таран еще ближе к стене. Вскоре новый мощный удар сотряс ее до основания. Настил под ногами ратников вновь заходил ходуном. Что-то затрещало, и несколько бревен из верхнего ряда, отколовшись, полетели вниз. Возникла брешь шириной с трех человек.
– Эх, расшалились, поганые, – с досадой проговорил Наум, поглядывая на копошившихся у тарана степняков сквозь прорези шлема, закрывавшего переносицу, – того и гляди, рухнет стена. А ну-ка, ребятушки…
Но не успел он отдать лучникам новый приказ, как справа, на соседнем участке стены послышались крики и раздался звон мечей.
– Доползли-таки, – сплюнул Наум, увидев, как сразу несколько зыбких теней перемахнули через край и оказались на стене, схватившись с ратниками. – Эй, лучники, бей влет дорогих гостей. Только своих не покалечь. Остальные за мной! Не дай им растечься по стене!
И подняв меч, первым устремился на подмогу соседям. Тушившие пожар на стене молодые ратники побросали деревянные ведра и, схватившись оружие, бросились за своим сотником.
Едва Наум преодолел дюжину шагов, как перед ним вырос словно из-под земли воин в меховой шапке с раскосыми глазами. В руках он держал саблю и круглый щит. Издав визг, похожий на боевой клич, степняк быстро взмахнул клинком снизу вверх, вознамерившись полоснуть шею русича, поскольку тело его было надежно прикрыто доспехами. Наум был вооружен гораздо лучше степняка. И Наум не зевал. Он отразил атаку щитом – клинок врага лишь скользнул по краю, – а в ответ мгновенно нанес колющий удар, поразив противника в плечо. Степняк взвыл, выронив саблю, а Наум тут же обрушил на него второй удар сверху, вложив в него всю свою ненависть. Меч витязя рассек легкий кожаный панцирь и плечо нападавшего, едва не отрубив руку. А пока тот, обливаясь кровью, еще покачивался на ослабевших ногах между жизнью и смертью, Наум вновь резко взмахнул мечом. Срубил неприятелю голову, как кочан капусты. Рухнув на доски, окровавленная голова степняка подкатилась к ногам Наума, оставив за собой темную дорожку.
– Я тебя сюда не звал, – пробормотал витязь, – сам пришел.
Сплюнув в сторону, Наум пнул голову степняка сапогом. Та укатилась вниз по лестнице и быстро пропала в темноте, перекатываясь по ступенькам. Тело ордынца уже лежало замертво в трех шагах, плавая в луже крови.
В этот момент над ухом Наума просвистела стрела, пущенная своим же ратником.