Вчитаемся в первую же строку-ремарку после заглавия:
« Кефал (рассказывает) »
Дальше, как говорится, не надо. Пока не надо. На этом "фрагменте" текста необходимо задержаться подольше. Сейчас будет ясно почему.
Для этого вспомним некоторые биографические данные. В первую очередь следует поинтересоваться, когда же произошли указанные в произведении события, то есть сам разговор между Парменидом, Зеноном и Сократом?
Платон и тут вполне точен в деталях. Вот что он пишет:
«Парменид был уже очень стар, совершенно сед, но красив и представителен; лет ему было примерно за шестьдесят пять. Зенону же тогда было около сорока…»
По дате рождения Зенона, довольно легко догадаться, что это был примерно 450-й год до н.э. Сократу, следовательно, было около 20 лет, Платону ещё предстояло через два десятилетия родиться. Написал же он это произведение, когда ему было, примерно,.. 65 лет.
Ох, и неспроста автор указывает на очередную "незначительную" деталь о том, что человек этого возраста «уже очень стар». Об этом ещё успеем поговорить, но пока очень важно отметить следующее.
Сократ – друг и учитель Платона, непосредственный участник беседы с Парменидом. Именно от его лица Платон мог бы рассказать о тех событиях 85-летней давности. Ведь именно так он и делал во всех своих работах – излагал философию своего учителя путём описания его диалогов с другими людьми. А тут почему-то… И это несмотря на то, что со слов платоновского персонажа – вышеупомянутого Кефала – само событие встречи местные любители философии запомнили надолго, оно совсем не было рядовым. Как же так? Получается, что Сократ как бы СКРЫЛ(!) от Платона факт этой встречи, и только некий подвернувшийся Кефал пролил свет на "тайную вечерю".
Итак, первой же короткой фразой Платон сообщает читателю, что всё произведение это рассказ некоего… Кефала. Ну, конечно же, это очередной ляп – непродуманность сочинения шестидесяти пятилетнего мыслителя! Не стоит на такую ерунду обращать внимание!
Однако дальше Платон почему-то усугубляет заданный начальной ремаркой темп развития небрежностей в тексте. Не жалея пергамента, он для чего-то описывает вроде бы совершенно "никчемушные" подробности. В частности, в первых же строках Платон как бы предупреждает читателя о несущественности того, что рассказ ведётся от неизвестного нам Кефала. Ведь оказывается и сам Кефал услышал его от не более известного нам Антифонта. Более того, в свою очередь и Антифонт заучил эту повесть со слов другого афинского гражданина – заведующего тамошним философским клубом – Пифодора.
Возникает вопрос – как долго платоноведы собираются стоять "в третьей позиции", не предпринимая даже попыток объяснить ПРИЧИНЫ (подчеркнём) столь странных особенностей текста? Неужели они и вправду считают, что эти нюансы