Дождь притащился, стучит и скребётся в окошко.
Серое небо вливается в серый асфальт.
Осень, накинув на плечи коричную шаль,
Тенью скользит по дворам точно рыжая кошка.
Трётся о ноги, царапает северным ветром,
Пьёт по утрам серебристо-молочный туман.
Ластится, глядя в глаза, только это обман.
Осень, октябрь, далеко до горячего лета.
***
Я в этом городе чужая.
Я мотылёк среди зимы.
Фонарь, горящий в зоне тьмы.
Я рельсы там, где нет трамвая.
Я не живу, не умираю.
Я как пустые провода
И бесконечная среда,
Или метель в начале мая…
Я в этом городе чужая.
Я, а когда-то были – мы.
Остынут звуки
Остынут звуки, ржавь покроет слово,
Истлеют строки. Мысленный комок
Запрёт поэт однажды на замок.
Не станет песен горьких и медовых,
А нежность, под плащом укрыв холщовым,
Запрячет так, чтобы никто не смог,
Ни бросить в печь сомнений бестолковых,
Ни высмеять душевный монолог,
Ни упрекнуть, что слишком дерзок слог,
Чтоб отвести безжалостный курок
И уберечь от жадных нудных скряг —
Людей, что продаются за потёртый
пятак.
Я – зацелована зимой
Снежинки поцелуй игривый
Скатился талою водой.
Летят, летят, ловлю рукой.
Сменился серый день дождливый
Снегопадением. Домой
Спешит прохожий суетливо,
Машины тащатся лениво,
Грязь превращается в подливу,
Деревья с белой бородой,
А может кони с белой гривой,
И воздух чистый и густой…
Стою, дышу неторопливо,
Я – зацелована зимой.
Костром горят берёзы на восходе
Костром горят берёзы на восходе
Рыжеет тополь, жжёт рябины цвет.
Идёт октябрь, одетый не по моде —
В седой туман и розовый рассвет.
В ботинках – листопад. Холодный иней,
Как первые следы снегов зимы.
Небесный плащ тончайший, синий-синий
С декором из малиновой тесьмы.
Мы встретились случайно. «Ты не осень?» —
Спросил он и дыханием обжог.
Ответила: «Нет-нет», а он серьёзен.
Твердил мне, что от страсти занемог,
Что помнит горечь нежных поцелуев,
Рябиновые бусы, дождь волос,
Что никогда он не любил другую,
И без неё сместилась жизни ось…
Я поправляю прядь его седую
И не могу сдержать горячих слёз.
В пустынном парке под листвы парчовым пологом
Бродила я, укрыта вязкой тишиной,
А разноцветья карусель кружила голову,
И небо в лужах волновалось подо мной.
Стонала старая скамья – «скрип-скрип» – застенчиво.
От ветра