По сути, применение понятия «групповая активность» обусловлено лишь сложившейся традиционной практикой использования словосочетания «активность субъекта» (в данном случае – «группового субъекта»), а иных оснований для использования этого термина нет. Между тем, язык легко принимает словосочетание «групповая деятельность» (или «деятельность группы»), а в случае необходимости перехода к философским аспектам психологии и подчеркивания того обстоятельства, что группа рассматривается как субъект, – так же и словосочетание «субъект групповой деятельности», обозначая этими терминами всю описанную выше реальность.
То же самое относится и к попытке непротиворечиво соединить энергетическую сторону деятельности и ее содержание в рамках интегративной модели, в которой энергетика и смысл совершаемого представляются как разные уровни активности [27, с. 84–85]. Понятно, что слово «активность» здесь не является единственно возможным для употребления. С тем же успехом можно было бы трактовать энергетику и содержание совершаемого как два разных уровня деятельности, если, конечно, не ставить себе специальной задачей редукцию понятия «деятельность» с целью высвобождения занимаемой им смысловой ниши для понятия «активность»[5].
Несомненно, слово «активность» можно, как это делается сейчас, использовать в философском плане для описания человека как субъекта. Вопрос заключается в другом: а нужно ли использовать слово «активность» для этого же в психологии, создавая тем самым серьезные препятствия к рациональному использованию данного термина в эмпирических психологических исследованиях? Очевидно, что это вовсе не обязательно. По существу, слово «активность» сейчас применяется для описания деятельности человека как субъекта. Но деятельность уже по самому определению субъектна. И для описания субъектности человеческой деятельности ни к чему вводить специальный термин, «масля булку маслом», тем более что термин этот можно гораздо более результативно использовать в науке в другом его значении, а именно в качестве энергетической характеристики деятельности.
Предложенное словоупотребление не отменяет идею о том, что предметом психологии должна стать не столько психика, сколько человек как субъект психики и психической активности [146, с. 329–330]. Понятно, что бессодержательная активность (оставаясь при этом одной из важнейших категорий психологии) не может претендовать на статус предмета данной науки, изучающей прежде всего именно содержание человеческих мыслей, переживаний, мотивов, установок и т. п. Однако предметом психологии и не должна являться активность как таковая. Предмет