– Хочу, Владимир Фёдорович, милый, очень хочу! – торопливо ответил на это Стеблов. – Сил уже нет никаких в торговом дерьме возиться.
– Да мы так и думали, Вадим Сергеевич, так и предполагали все, что не торговый Вы человек, что долго в бизнесе не протяните. И, как видите, не ошиблись: хоть чуточку, да изучили Вас по прежней совместной работе. Возвращайтесь давайте назад: будем Вас с нетерпением ждать. Закрывайте там все дела побыстрей – и звоните. Телефон мой, надеюсь, помните.
– Да какие у нас в торговле дела, Владимир Фёдорович? – скажите тоже! Проходной двор, балаган настоящий, вертеп, а не фирма. У меня даже и трудовая книжка до сих пор дома лежит: хоть завтра брошу всё и к Вам приду и устроюсь.
–…Ну и приходите завтра прямо с утра, коли так, – опять засмеялся Щёголев, по голосу также очень взволнованный, очень довольный беседой, звонком. – Завтра же Вас и оформим… Только работы у нас пока нет, вот в чём беда. Но, верим, будет работа… И ещё тут вот какая проблема у нас с Вами непременно возникнет, Вадим Сергеевич… деликатного свойства, если так можно выразиться, – вдруг неожиданно замялся он, настоящий аристократ московский, после чего спросил осторожно, смущаясь: -…Вы там у себя… сколько зарабатываете-то, ежели не секрет? Н-у-у-у, сколько Вам в месяц платят?
Вадим назвал среднюю сумму заработков.
– Ни-че-го себе! заработки у Вас! – начальник его поперхнулся даже и, видимо, оторопел от услышанного. – Прямо скажем: не слабые! Таким заработкам даже и директор наш, Валентин Константинович, доктор наук и профессор, позавидовал бы, наверное, не то что я, грешный. Ничего себе, получаете, бизнесмены российские!… Я, разумеется, столько дать Вам никак не смогу, поймите меня правильно, – принялся было извиняться Щёголев перед Стебловым, и голос его испуганно задрожал. – Мы тут у себя на предприятии на порядок меньше Вашего получаем: столько нам государство теперь за работу платит.
– Да Бог с ними совсем, заработками большими, – перебил Вадим расстроившегося было начальника. – Не в деньгах счастье, Владимир Фёдорович, уверяю Вас, совсем даже не в деньгах. Поработав в торговле около года, я это ясно понял. Человек должен уважать себя и свою работу, гордиться ей и собой. Иначе – всё, хана: никакие заработки не спасут от разложения и деградации.
– Ну и слава Богу, и хорошо, что Вы так правильно всё понимаете и готовы деньги шальные, немереные, на работу по призванию поменять, – довольный услышанным, опять засмеялся Щёголев в трубку. – Только супруга-то не заругает Вас? От больших заработков тяжело отвыкать: по себе и собственной семье знаю.
– Не заругает, Владимир Фёдорович, не заругает. Она у меня хорошая.
– Ну тогда и приходите завтра же, коли так: чего тянуть-то? Стол Ваш, кстати сказать, так и стоит свободный и сиротливый, с осени Вас дожидается. Запылился уж весь, по хозяину стосковался… Ничего: завтра же и протрём…
– Ну что, Марин,